А грехов там было немало. Мальчишка шпаной рос, даром, что обаятельный, прохиндей и рожей сильно смахивал на пионера-отличника с плаката. Вот этот Овчинников на плакатную внешность и повелся. Окрутить новую соседку, фронтовую вдову, большого труда не составило. Она на второго мужа разве что не молилась. И тихий, и непьющий, и профессия интеллигентная, в ФЗО, то бишь в ремеслухе, преподает. А что до воспитания, то мать семейства и сама могла руку занести… В общем, аккуратно он действовал, втихаря. Такого не сразу углядишь, даже если этот район каждую ночь по всем окнам обходить. А тут вслепую наткнулись, Турбиночка учуяла…
Афанасий разобрался за минуту. Понимал, что еще пара молчаливых, сдавленных вскриков-просьб, еще чуток безнадежных трепыханий словно раздавленного тела – и он вытащил бы гниденышу кишки через ноздри. А тут пришлось услышать, как у мирского сердце бьется, и представить, как в это сердце входит пуля калибра семь шестьдесят два от родного ППШ[14]. Причем, желательно, весь магазин, аккурат семьдесят один патрон как одна штука. Сволочь хрипит, кровью харкает и валится на пол… Закатывает вытаращенные от боли глаза. Разрыв сердца в чистом виде. Сейчас пацана оглушить и память ему почистить, чтобы себя такого не помнил никогда.
– Мама, мамочка… Ты что сделал?
Это, естественно, не парнишка, он-то уже в забытьи, строго по методичке. Это Турбина.
– Давай помоги порядок навести. Ты женщина, тебе виднее, что здесь не то.
Важно было занять ее делом, хоть самой ерундой. Покойник перед смертью хрипел и трясся так, что соседи могли проснуться. Вон, уже по коридору кто-то шлепает. Вскрикнет Турбина, или Фоня матюгнется – услышат. Хотя физически оба Сторожевых сейчас находятся внизу, во дворе, мысленно они в комнатах ныне покойного гражданина Овчинникова. И надо бы этому гражданину хотя бы кальсоны натянуть на все причинные места. Да и мальчишку в порядок привести. Так, чтобы утром вернувшаяся со смены мать семейства нашла бы своего благоверного окоченевшим в приличном виде: плохо стало мужику, поднялся ночью по нужде и рухнул замертво. Праведная прямо-таки смерть.
– Ну ты же медик… Быстрее, сестренка!
– Зачем?
– Чтобы ничего не было.
– Владимир Кириллыч! Вы там? Ванька! Вот паразит!
Они успели. Залакировали комнату, запудрили пацану мозги, отвели соседям глаза. Потом ушли. Из квартиры – мысленно, со двора – торопливо и не сильно уверенно. Как слепые и пьяные одновременно. Добрались до автомата. Исправили его двумя заклятиями и звонким ударом кулака по корпусу. Потом Турбина набрала номер дежурного отделения Конторы. Две буквы и пять цифр с ходу не накрутишь, если в полной темноте. ЛА-54-321. Экстренный Сторожевой номер, для звонка монетки не потребовались.