Другая – допустим, эта – на жизнь смотрит чуть попроще.
Мечты ее – посмелее, хоть ей до сих пор неловко.
Она говорит: «Он классный», – она его сильно хочет.
Особенно если бойфренд подался в командировку.
У третьей примерно те же мечты и обрывки дремы,
Конечно, и ей не светит, но ей его так хотелось.
Ведь он такой загорелый и выбрит ужасно ровно.
Она его называет «кумир золотого детства».
Еще одна улыбнется и скажет, что это в прошлом.
Есть муж, сыновья-погодки. Других впечатлений хватит.
Хотя, если между нами, она все забыть не может,
Как в тот кинозал входила. Пять раз. В самом лучшем платье.
Их много, на самом деле. Похожих и не похожих.
Одни его еле помнят, другим он как призрак мужа.
Он был таким синеглазым, таким неприступно-сложным,
Сейчас он немного старый. Но им это знать не нужно.
У них есть свое забвенье: мечты, полусны, легенды
И постер на дверце шкафа – чуть выбеленный на сгибах.
И тот эпизод – ну знаешь, уже в конце киноленты,
Где он от коварной пули так нежно и сладко гибнет.
Конечно, там что-то было: еще одни кинопробы,
Потом неудачный кастинг и сорванный график съемок.
Он больше не стал соваться: он был от природы робок
И шел по жизни с улыбкой обиженного ребенка.
На самом деле он вырос. А можно считать, что выжил.
Хотя на финал картины реальность не повлияет,
Обидно, что в наше время о нем ничего не слышно.
Ведь он был таким героем. Потом они засыпают.
Он снится еще и этой: шестнадцать, курносый носик,
Есть грудь – целый третий номер, роскошнейшие ресницы.
Он, кстати, о ней не знает. Ему сейчас сорок восемь.
Он менеджер крупной фирмы. Ему ничего не снится.
05.09.10
До ланча оставался еще час с гаком, наплыва публики в «Марселе» не наблюдалось, ставь машину куда хочешь. Обладатели помятой «бэхи» захотели приткнуться у крыльца. Ни водитель, ни пассажир вылезать не спешили…
– Никуда не сворачивал, из дома – сюда, – уверял пассажир, всматриваясь в затянутые офисными жалюзи окна второго этажа. Водитель кивнул, глянул на собеседника – словно молча хотел вопрос задать. Пассажир поморщился, зашарил у себя по карманам.
На экране айфона темнело сообщение: «Согласен, но есть условие. У меня после 11:00». Отправитель депеши значился в айфонном реестре под никчемным прозвищем «Второй». В мобильнике водителя этот номер был маркирован еще более лаконичным «Скиф», а в телефончике Евдокии Ольговны Озерной те же десять цифр скрывались под трогательным «Заяц». Речь шла об одном и том же мирском, находящемся сейчас в своем служебном кабинете, на втором этаже.
В машине резко запахло смолой и свежей зеленью. Обитатель пассажирского сиденья, бывший пару минут назад вполне мужчиной, торопливо менял пол. Сперва бормотал под нос ведьминское, потом перешел на мат. Отдышавшись, произнес неуверенным голоском: