Отдерни занавеску, замри на пару секунд и получи искомое – хоть гравюру, хоть акварельный этюд, хоть лазурную вязь гжельского сервиза. Все зависит от того, к чему лежит душа – та самая, что трепещет на пару с засидевшейся дома занавеской.
Моя душа лежит сейчас довольно криво и вообще не на своем месте. В ней почти месяц живет страх. Или это я живу в нем, как в неуютной, случайной и бестолковой квартире, из которой нет возможности выбраться. Потому что, если выйдешь, то обратно не войдешь. Это страх собственной смерти. Страх бессилия.
Уже почти месяц я чувствую себя полудохлой рыбой, которую заморозили заживо. Иногда мне хочется, чтобы все побыстрее завершилось – особенно если в доме бардак и оба участка проблемами заросли по маковку. А иногда совсем даже наоборот, я за свое неказистое бытие цепляюсь. Потому что, даже слабая и никчемушняя, я все равно есть. И работа моя у меня есть. И семья – хоть и фальшивая немного, а моя. И весна – пусть чужая, выпавшая в этом году совсем другим адресатам, все равно существует.
Вон, уже небо созрело, налилось сочной голубизной. И теплые запахи прилетели – не то с юга, вместе с ветром, не то с первого этажа, где в магазинчик горячий хлеб завезли. Небо звонкое. Тренькает нежно, совсем как мой мобильник.
Незнакомый номер. Отлично, пусть будет сюрприз. Я не знаю, что у меня с силами, но простой человеческой радости в голос я всегда могу подмешать.
– Евгения Олеговна?
Евдокия Ольговна, если быть совсем честной. Но что с тебя, мирская, взять…
– Слушаю внимательно.
– Это лицей беспокоит. Вам сегодня надо подойти в учительскую, в половине первого.
Мне сегодня надо кофе купить. И не мешало бы маникюр сделать.
– А зачем?
– С вами хочет побеседовать Инна Павловна, – злорадно выпевает мобилочка.
– Да? А кто это?
По ту сторону телефона взяли и очень сильно изумились. Впали в ступор, как в анабиоз.
– Вообще-то, это классный руководитель вашей дочери. Третий месяц у нас учитесь, могли бы и знать…
У меня, вообще-то, жизнь как на подводной лодке: год за два, если не за девять. На борту этой лодки не было места для имени Анькиной классной дамы. Придется впихивать.
* * *
«…К 1 апреля 2009 года было проверено на наличие аргументов все попавшее в наше распоряжение личное имущество несовершеннолетней Собакиной Анны. Перечень предметов с подробной описью прилагается, см. стр. 4–11. Чего-либо напоминающего аргументы по внешним признакам или прямым функциям обнаружить не удалось.
На 1 апреля 2009 года рабочие способности Озерной Е. О. притуплены, состояние угнетенное. Собакина периодически экспериментирует со своими способностями, не всегда ставя об этом в известность своих опекунов».