— Воробьева? — переспросил я.
— Все понимаю, — сказал Сеня, — но отчаянней его никого не найти.
И мы вызвали Воробьева.
Объяснили ему задачу.
Капитан попросил разрешения подумать. Думал несколько часов. Затем явился:
— Коней дадите, товарищ майор?
— Дам.
— А самогон?
Я внимательно посмотрел на капитана:
— Самогон?
— Так точно, — выдержал взгляд Воробьев. — Ведра три бы.
Сеня Скрипник ухмыльнулся.
— Выкладывай, что задумал, — сказал я.
Так смело просить самогон, если не было отличного плана, Воробьев никогда бы не решился!
Капитан выложил свой план...
На второй неделе после троицы рванула по селам и деревням заповедного для нас района лихая свадьба. Натягивали цветные вожжи сытые кони, закладывали уши бешеные коренники, картинно выгибали головы пристяжные. А на телегах, с гармонями и балалайками, под пьяные выкрики и хохот, катили поезжане: рослый жених, обнимавший красавицу-невесту в белой фате, сваты и сватьи, дружки да подружки.
Влетев в деревню, где стояли немецкие солдаты, кучера заваливались на спины, удерживали рвущихся коней:
— Тр-р-р-р!
С гоготом и визгом прыгали с телег мужики и бабы. Гармонисты в высоких картузах растягивали меха. Бабы заводили хоровод. Бородатый сват размахивал четвертью:
— Православные, за здоровье жениха и невесты!..
Сбегались жители деревни, сбегались немецкие солдаты.
Сват и к ним с бутылью:
— Ув-в-важьте, господа хорошие!
Бутыль шла по кругу.
[184]
— Однова живем! — орал, качаясь, сват. — Гуляй!
Бабы теснились вокруг невесты, заглядывали под фату, умилялись:
— Красавица!
Молодки и девки засматривались на жениха, ревниво сидевшего рядом с суженой, завистливо вздыхали.
А свадьба, похороводив, подняв пыль, опорожнив бутыль, уже валилась на телеги:
— По-о-ошел!..
Ни в одной деревне никому и в голову не пришло задержать веселую компанию.
А невеста, Лиза Ляндерс, и жених, Федя Кравченко, приглядывались, подсчитывали, записывали...
Впрочем, на всякий случай во всех телегах под сеном лежали автоматы и гранаты.
Через двое суток капитан Воробьев доложил, какие именно части расположились в интересовавшем штаб районе, какие номера у тамошних полков и какие у них опознавательные знаки.
Нам не удалось выяснить только номера полевых почт этих частей.
Это сделали позднее разведчики, «пробиравшиеся к родным».
Не менее успешно определили Воробьев, Петрунин, тот же Федя Кравченко и другие, какие именно части охраняют дорогу Брест — Минск.
Тут их выручил не самогон, а гусь. Обычный деревенский гусь, взятый «напрокат» у понятливой хозяйки.
С этим гусем, привязанным за лапку прочной бечевкой, разведчики засели под вечер на повороте железнодорожного полотна.