Завидев шедший по насыпи патруль, Петрунип выпустил птицу из рук. Гусь — птица домашняя, а потому он тотчас заковылял из леса к железнодорожной насыпи, к дому.
Немцы заметили гуся, остановились, замахали руками, посоветовались, сбежали с насыпи и стали окружать добычу.
Петрунин поволок гуся к себе. Тот орал, бил крыльями, но в сумерках гитлеровцы не могли различить, что гусак бежит от них задом наперед.
Подбадривая друг друга, гитлеровцы так увлеклись охотой, что не заметили, как очутились в крепких объя-
[185]
тиях партизан, и даже порывались высвободиться, чтобы схватить наконец птицу.
Рассказывая, какие лица были у немцев, разведчики покатывались со смеху.
А в местечке Остров наши люди очень аккуратно и, я бы сказал, красиво взяли в плен ефрейтора Хомбо, одного из солдат Барановичского аэродрома.
Ефрейтор Хомбо был неравнодушен к женщинам. Ему приглянулась одна молодка, и, как полагается бравому воину фюрера, ефрейтор принялся действовать нахрапом.
Несчастная женщина пыталась избегать встреч, но ефрейтор не отступал. Он стал являться в дом, где жили «избранница» и ее родители, приносил шнапс, вел себя крайне нагло.
Уточнив, когда ожидается очередное посещение немецкого «кавалера», разведчики устроили засаду.
Хомбо явился в им же назначенное время для решительного объяснения и осуществления своих намерений.
Хозяева дома встретили гостя приветливей, чем обычно. Спокойней, смиренней выглядела и молодая женщина.
Поставив автомат в угол горницы, ефрейтор снял ремень и китель, уселся ужинать. Хозяева помогли ему опорожнить принесенную бутыль, выставили и сами бутылку самогону. Ефрейтор сиял. Пьянея, он становился все разговорчивей, самоуверенней. Даже не обратил внимания на двух мужиков, вошедших в горницу и присевших с краю стола.
— Ти будешь иметь все! — обещал он «избраннице». — Война кончился этот год, я буду давать тебе корова, земля...
— А если война затянется? — спросил один из пришедших.
— Это не может быть! Нихтс!
— А как тебя партизаны схватят?
— Как? Партизанен? Хо-хо-хо! Партизанен мы не бояться! Мы их пуф-пуф!
— Да ну? — огорчился один из пришедших. — Ай-яй-яй! А ведь мы и есть партизаны.
— Пуф-пуф! — сказал Хомбо.
— Ладно, — махнул рукой собеседник. — Вставай, голубь, и пойдем. Пора. А то совсем опьянеешь, волоки тебя...
В дверях уже стояли партизаны.
[186]
Глядя на автоматы и решительные лица разведчиков, Хомбо медленно бледнел...
Он сообщил, что личный состав Барановичского аэродрома прибыл сюда из Польши. Сам Хомбо из роты, в которой сто двадцать — сто тридцать человек. В роте четыре взвода, в каждом три отделения по девять человек. На вооружении роты — карабины, пятнадцать автоматов и восемь пулеметов.