— Господи! — говорила между тем старушка. — В кои веки своих солдат-то увидеть!.. Вишь, и ружья-то у вас новенькие, и все-то вы ладные... Знать, скоро армия придет?
— Придет, мамаша, придет.
— Поскорей бы уж! Глаза бы на энтих иродов не смотрели! Набегли, как тараканы, шуршат... А горя-то, горя-то!.. Председателя нашего повесили, жену его с младенцем застрелили... И все гребут, что увидят. Тараканы, истинные тараканы! Кровопивцы!.. Вы уж старайтесь, родимые, бейте их! Бейте, милые! Я старье старьем, а и то бы своими руками их душила.
— Ладно тебе, — мрачно сказал Морозов. — Тоже партизанка...
— Какая уж из меня партизанка! А душила бы! Душила, милые!
Мы переглядывались, сконфуженные недавним разговором со стариком. Старушка и верно была боевая. Зря, пожалуй, мы ее остерегались. Однако стоило ли подвергать пожилую женщину опасности? После обеда я, оставшись со стариком один на один, завел речь об этом.
Но Морозов оказался тверд:
— Товарищ дорогой, или ты нам обоим веришь, или не получится разговора... Не умею я от жены таиться и не хочу! Если самому близкому человеку верить перестану, прятаться буду от него, кто же я тогда есть?
— Ну, быть по сему! — сказал я. — Значит, готовы вместе партизанам помогать?
— А надо — готовы.
Я расспросил Морозова о том, как часто ездит он в Барановичи, кого в Барановичах знает, не носит ли кому рыбу прямо на дом.
Оказалось, старик заходит и к Федору Дорошевичу. Раза три продавал ему рыбу.
— А не возьметесь ли вы, товарищ Морозов, поговорить с Дорошевичем? У нас, понимаете, есть сведения,
[116]
что человек он хороший, Советской власти преданный, и на немцев его работать просто заставили.
— Вполне может быть, — согласился Морозов. — Сам-то Дорошевич не каиново семя... Поговорю...
— Только не поминайте, что от партизан присланы. Просто разузнайте, как он на фашистов смотрит, что о нашей армии думает...
— Понимаю, милый человек! Все понимаю. Не бойся. Вот в субботу подамся в Барановичи, прямо к Дорошевичам и зайду... Ты сам явишься аль пришлешь кого?
— Сам.
— Тогда в понедельник. Все обскажу.
— Ну, спасибо.
— За что спасибо-то? Это вам, ребята, спасибо, что не побрезговали старыми... Что вспомнили о нас... Эх, милый человек! Не те мои годы, а то бы и я в лес подался, и жену бы привел... В молодости-то она куда какая бойкая была!
Старик Морозов тихо улыбнулся, словно вспомнил свою жену девушкой.
Трогательно было видеть, как бережет он свою давнюю, видно, очень ясную и хорошую любовь.
Никто из партизан даже не улыбнулся: уважительно молчали.
Морозовы проводили нас до двери.