Пристроившись ради куска хлеба на немецком аэродроме в качестве заправщика самолетов, парень люто ненавидел оккупантов. Ненависть его становилась тем силь-
[121]
нее, чем дольше он находился среди гитлеровцев, наблюдал эту сволочь вблизи.
У Жихаря сжималось сердце, когда слышал хвастовство летчиков, со смехом рассказывавших, как они «гоняют Иванов», когда в его присутствии офицеры и солдаты аэродромной службы со смаком толковали о несчастных барановичских девчонках, загнанных в публичные дома и обслуживавших арийских скотов.
Жихарь знал этих девчонок. Знал он и многих из жителей города, повешенных и расстрелянных с приходом немецко-фашистской армии.
Юноша вынашивал планы мести. Как-то ему удалось выкрасть тесак у пьяного солдата. Этим тесаком Иван Жихарь и зарубил полицейского, ехавшего на велосипеде по лесочку вблизи Кривошина.
Полицейский, встретив тогда Жихаря, не испугался. Он знал, что этот парень, собирающий грибы, работает на аэродроме и приехал погостить к родным.
Знал полицейского и Жихарь. Слышал о «подвигах» этого мерзавца, изнасиловавшего жену советского командира, убившего ее родителей, принимавшего участие в нескольких карательных экспедициях.
Когда полицейский миновал Жихаря, юноша бросился на него и несколько раз ударил тесаком по голове.
Полицейский был живуч. Нажав на педали, он проехал, петляя, с десяток метров, прежде чем свалился.
Убедившись, что прислужник оккупантов мертв, Иван тотчас уехал в Барановичи.
Слухи о причастности Жихаря к ликвидации полицая циркулировали в округе. Возможно, они дошли и до гестапо. Однако молодой рабочий был на хорошем счету у аэродромного начальства, и его не тронули, рассудив, что полицейского, скорее всего, прикончили партизаны.
Первая встреча Голумбиевского и Жихаря ничего не прояснила. Оба парня держались настороженно. Голумбиевский ничего еще не знал о Жихаре, а Жихарь ничего не знал о Николае.
— Как это ты здесь? — спросил Жихарь. — Я твою мамашу видел. Она говорила — уехал.
— Ага. В деревню уехал, — сказал Николай. — А ты, говорят, на аэродроме вкалываешь?
— Так, кантуюсь... Жрать-то надо... И надолго ты из деревни?
[122]
— Не. Сегодня обратно. Привез кое-что родне... А аэродром большой, говорят?
— Аэродром как аэродром.
— Бомбардировщики, что ли, на нем?
— А тебе зачем знать?
— Да просто так спросил.
— За этот «так» — знаешь, что может быть?
— А что?
— А ничего... Маленький! С луны свалился, что ли?
— Разве секрет?
— А ты думал?
— Ничего я не думал. Оставь свой секрет при себе.
— Это не мой секрет, а немецкий. Ясно?
— Ясно.
— Ну вот и все... Ты в какой деревне живешь?