[141]
вились бы с десятком-другим подонков, сослуживцев «полицая-подрывника», а Конопатский остался бы в Микашевичах, продолжал бы передавать сведения о микашевичском гарнизоне, об эшелонах врага!
Да, увлеклись мы проведением диверсионного акта!
Однако мысль, что и мы, руководители, сами только набираемся опыта, несколько успокаивала. К тому же в Микашевичах был у нас не один Конопатский. Наблюдение за эшелонами вели рабочий депо Половодский и станционная буфетчица Аня Белобородова. Воробьев и Колосов, служившие в управе, сообщали сведения по гарнизону.
* * *
Павла Кирбая я нашел на южной заставе. Он таскал дрова на кухню. Увидел меня, отправляясь за новой охапкой. Вытирая руки о ватник, улыбаясь, шагнул навстречу:
— Товарищ капитан!
— Здравствуй, Павел! Ты что же это физическим трудом занялся? А рана?
— Да поджила малость... Алима сказывала — вы пришли. Я все ждал, заглянете ли к нам.
— Как же не заглянуть? Пойдем покурим?
— Это можно.
Я попросил, чтобы в землянку, где расположились мы с Павлом, никто не входил.
— Ну, рассказывай, Паша, что у тебя произошло? Не торопись только. По порядку давай... Как случилось, что тебя хотели арестовать и ранили?
Кирбай пожал плечами:
— Сам не пойму, что вышло, товарищ капитан... Чтобы там слежка за мной была или еще что — не замечал. В отряд я не ходил, с Кузьменко переписывался через «почтовый ящик». Сестренки тоже аккуратно себя держали. Никому не говорили, что имеем связь с партизанами. Правда, Полина раза два бегала в Житковичи с минами, но к ней не цеплялись. Спокойно пронесла все, что надо.
— А к вам кто ходил?
— К нам-то? Да сын Горева приходил, Гарбуз раза два появлялся, Степан Татур с мехпункта бывал.
— Часто?
— Нет, тоже раз-другой... Ну и Женя Матвеец, подружка сестер, захаживала. Она, почитай, все время бывала. Да и как не бывать? Соседи! Она на связи с Житко-
[142]
вичами работает, товарищ капитан. Я после вашего ухода Кузьменко на Женю указал. Комсомолка, смелая...
— Так... Когда же тебя хотели арестовать? Как это вышло?
Павел Кирбай потер небритую щеку, развел руками:
— Врасплох застали, товарищ капитан. Днем было дело. Сестренки в рыбхоз ушли, а я дома оставался, по хозяйству, значит... Вдруг дверь настежь — фрицы с полицией! И сразу — хенде хох!
У них автоматы, а у меня — тарелка с полотенцем. Силы вроде неравные. Поднял руки.
Кричат:
— Собирайся, сукин сын, партизан!
А сами — по сундукам, по шкафам шастают, перины ворошат.
С немцами — полицаи. Рожи знакомые, житковичские.
— За что меня? — спрашиваю.
— Поговори, сволочь! Одевайся давай!