Филоксенъ Лоррисъ, озабоченный мыслями о своемъ крупномъ предпріятіи, не сразу обратилъ вниманіе на несчастную случайность съ Аделиной Патти. Недовольный ропотъ гостей указалъ ему, однако, что съ концертомъ у него обстоитъ не совсѣмъ благополучно. Онъ приказалъ тогда перейти къ третьему нумеру программы, гдѣ исполнителемъ являлся пѣвецъ прошлаго столѣтія Форъ.
Съ первыхъ же нотъ выяснилось, что этотъ несчастливецъ страдаетъ въ такой же степени простудой, какъ Патти и звѣзда Іокагамской оперы. Что бы это могло значить? На всякій случай рѣшено было перейти отъ пѣнія къ декламаціи. Оказалось, однако, что Муне-Сюлли, одинъ изъ знаменитѣйшихъ трагическихъ артистовъ минувшаго столѣтія, выступившій въ монологѣ Гамлета, былъ совсѣмъ безъ голоса. He было также ни малѣйшей возможности разслышать Кокелена младшаго, въ одной изъ самыхъ забавныхъ сценъ его репертуара. Тоже самое приключилось и со всѣми остальными артистами. Странно! Что бы могла значить такая шутка?
Ужь не мистификація-ли это?
Взбѣшенный до-нельзя Филоксенъ Лоррисъ приказалъ остановить телефоноскопъ, и самъ отправился розыскивать сына.
Жоржъ и Эстелла съ своей стороны всюду искали Сюльфатена. Филоксенъ Лоррисъ встрѣтился съ ними въ маленькой проходной комнатѣ.
— На васъ была возложена музыкальная часть программы. Потрудитесь же объяснить мнѣ, что все это значитъ? — спросилъ онъ. — Я открылъ вамъ неограниченный кредитъ, разсчитывая слушать превосходнѣйшихъ современныхъ и прежнихъ артистовъ, а вы угощаете меня все, какъ на подборъ, охрипшими и осипшими безголосыми пѣвцами и пѣвицами.
— Положительно не понимаю, какъ это могло случиться, — сказалъ Жоржъ. — Мы, само собою разумѣется, купили превосходнѣйшія клише. Очевидно, съ ними случился какой-то необычайный, неслыханный казусъ!..
— Мнѣ это кажется тѣмъ болѣе страннымъ, что я, признаться, позволила себѣ испробовать многія клише на телефоноскопѣ г-жи Лоррисъ. — замѣтила Эстелла. — Исполненіе оказалось великолѣпнымъ. He было ни малѣйшихъ слѣдовъ охриплости…
— Вы пробовали клише Аделины Патти?
— Должна сознаться, что пробовала.
— И не замѣтили у нея насморка?
— Вся пьеса была дивно хороша!.. Я передала клише г. Сюльфатену, котораго теперь ищу, чтобы спросить у него…
Жоржъ, который во время этого объясненія вошелъ въ кабинетъ Сюльфатена, поспѣшно вернулся оттуда съ нѣсколькими клише въ рукахъ.
— Ну-съ, я нашелъ теперь разгадку тайны! Сюльфатенъ оставилъ ночью наши музыкальныя фонограммы у себя на верандѣ, чуть что не подъ открытымъ небомъ… Нѣкоторыя изъ нихъ лежали тамъ до сихъ поръ. Ночь была холодная, и всѣ наши фонограммы простудились, или, правильнѣе говоря, отсырѣли. Наши клише теперь никуда не годятся.