— Руки можешь опустить, — наконец смягчился Горин, — и бойца своего подними, а то простудится.
ОМОНовцы добродушно заулыбались, услышав командира.
— Позже поговорим, — и вновь вскочив на борт, он, что есть силы, приложил прикладом по люку. — Слушай меня, падаль, ехать ты не можешь. Слышишь, стреляют? Это мои бойцы твою банду к праотцам отправляют. Вас тут, сколько без пленных, двое? Вижу прав, раз молчишь. Стрелять у тебя положим, не получится, боеприпасов у тебя нет. Знаю это доподлинно, так как сам тех бойцов находил, которых вы с борта скинули, да колени прострелили.
— Вот те на, — шепнул я Марку и, присев рядом с ним на поребрик, начал с интересом наблюдать за ходом развития событий. — Вот тебе и военные твои. — Тот только зло зыркнул на меня исподлобья, но решил промолчать.
— Дезертиры это, — тихо пояснил один из бойцов. — Машины угнали из расположения, людей покалечили, да вот промышляют уже с неделю. Мы тут с оказией оказались, да пеленганули.
— Чем промышляют хоть? — Поинтересовался я.
— Многим. — Пожал плечами мужик. — Ювелирку выносят, меха, технику дорогую. Но по большей части работорговля. Вылавливают в городах выживших, те, кстати, сами к ним и бегут, ну и продают кавказцам, а те им девок да наркоту в основном.
— Так быстро? — Ахнул я. — Месяца же не прошло толком, а тут, какое-то средневековье прямо.
— Кому как, — хмыкнул боец. — Жизнь сразу всех на свои места поставила. Кто тварь конченная, а кто, как был офицером, так и остается.
— И много вас, правильных? — Хитро поинтересовался я.
— Не много.
— Чего так?
— Померли все. — Поделился боец. — Кто гражданских вывозил, да на ходуна нарвался, кто так полег от болезни. Воинские части особенно подкосило, сейчас туда вообще лучше не соваться. Пока определили, что можно заразится не от укуса, прохлопали много.
— А вы, тогда как?
— А мы сводный. Я и капитан местные, Синица и Бурундуков прикомандированные из Новгорода. Серегин и Патрикеев так вообще из Москвы.
— И как же вы все собрались?
— Да пили вместе, вот так и просидели дня два в бане, пока не надоело, а там до родного колхозу и в броню. Жен, детей, кто мог, вывезли, помалу остальным помогаем, но разве что советом, у самих полон рот хлопот.
— Ясно, — кивнул я, наблюдая, как под прицелом автоматов из люков появляются дезертиры, бросая на землю оружие. Из десантного люка показалось трое, две женщины средних лет и малец лет семи, которые, с помощью омоновцев принялись спускаться вниз.
— Ты сказал, что судить, — в страхе завизжал кто-то из дезертиров, но его крик потонул в автоматном грохоте.