— Необходимо, чтобы вы расписались на объяснительных о сегодняшних инцидентах. — Кивает на стул напротив. — Присаживайтесь. Поговорим немного.
Опускаюсь на виниловый стул и просматриваю первый лист.
— Вам пришлось весь день с ними возиться.
Директор смотрит на меня поверх очков.
— Мисс Боулингер, у вас, должно быть, доброе сердце, но ваши навыки по соблюдению дисциплины… — Миссис Бейли качает головой. — Вы отправили в мой кабинет больше учеников, чем многие учителя за весь год.
Невольно вздрагиваю.
— Извините. Я скоро привыкну. Я уверена. — Черта с два я к этому привыкну. — Есть новости о миссис Эбуд? Она уже родила?
— Да, родила. Здоровенькая девочка.
Сердце сжимается, но я улыбаюсь.
— В понедельник я приду пораньше.
— В понедельник? — Миссис Бейли снимает очки. — Вы полагаете, я позволю вам работать в том же классе?
Внезапная мысль приводит меня в восторг. Мне больше никогда не придется учить этих маленьких монстров! Но радость сменяется страхом быть отвергнутой. Если эта женщина не позволит мне остаться, я никогда не смогу доказать ни ей, ни маме, ни маленькой девочке, составлявшей жизненный план, что я способна быть учителем.
— Мне нужно еще раз попробовать. Я справлюсь. Я уверена.
Миссис Бейли качает головой:
— Извините, дорогуша. Не выйдет.
Не знаю, был ли Брэд действительно свободен или Клэр поняла по моему голосу, в каком я состоянии, и нашла для меня время, но, когда я вхожу в приемную, он меня уже ждет. От дождя мои волосы намокли и прилипли к голове, свитер источает неприятный запах мокрой шерсти. Брэд обнимает меня за плечи и усаживает в знакомое кожаное кресло. От него исходит аромат вечнозеленых деревьев, и от этого мне становится так плохо, что я начинаю плакать.
— Я лузер, — бубню я. — Я не смогу учить детей. Не смогу добиться всех этих целей, Брэд. Не смогу.
— Не плачь, — мягко успокаивал он. — Все хорошо.
— У тебя нет вестей от Полонски?
— Пока нет. Я же говорил, потребуется время.
— Я проиграю, Брэд. У меня ничего не получится.
Он гладит меня по руке:
— У тебя все получится. Обещаю.
Его участливые интонации меня раздражают.
— Нет же! — вырываю руку. — Ты не понимаешь! Я говорю серьезно. Что будет, если я не выполню мамино условие?
Брэд трет подбородок и смотрит прямо мне в глаза.
— Честно? Будешь жить, как большинство людей в этом мире, метаться в поисках работы и думать, как свести концы с концами. Но в отличие от них тебе не надо будет думать о долгах и выплатах в пенсионный фонд…
Его слова заставили меня устыдиться. Погруженная в жалость к себе, я забыла, как мне повезло в жизни. Отвожу взгляд.