— Спасибо. Хорошо. — Встаю и опять падаю в кресло. — Ты прав. Я найду новую работу в рекламном отделе. Пора возвращаться к жизни.
— К старой жизни? С Эндрю?
Меня охватывает волна горечи при одной мысли о том, что придется и дальше заниматься ненавистной работой и вечера проводить в квартире, которую я даже не могу назвать своей.
— Конечно. У меня больше ничего нет.
— Это неправда. У тебя есть выбор. Именно это твоя мама и пытается тебе объяснить.
Качаю головой, ощущая, как впадаю в прострацию.
— Ты не понимаешь! Уже поздно начинать все сначала. Каковы у меня шансы найти любовь всей жизни и заранее угадать, что он хочет иметь и детей, и собаку, и пони? А часы тикают, Брэд, — и они жестоки. Тебе известно, как женщины ненавидят свой биологический возраст?
Он садится напротив меня.
— Послушай, твоя мама надеялась, что достижение целей из этого жизненного плана приведет тебя к лучшей жизни. Ты согласна?
— Наверное. — Неуверенно пожимаю плечами.
— Она хоть раз тебя подводила?
— Нет. — Вздыхаю.
— Так исполни ее волю.
— Но как? — Я почти срываюсь на крик.
— Стань прежней маленькой девочкой. Ты осуждаешь маму за трусость, а сама ведешь себя так же. Ты мечтаешь об исполнении всех желаний, я точно это знаю, но ты очень боишься в этом признаться. Иди к исполнению своей мечты. Действуй!
Когда я вхожу в квартиру, Эндрю уже спит, а на лице скачут блики от телевизора, словно играя в детские классики. Должно быть, он спит уже давно. Мечтаю проскочить мимо, оставшись незамеченной, переодеться и сделать вид, что я только вернулась после тяжелого рабочего дня, но мне не удается. Сердце колотится в груди. Время пришло.
Включаю лампу, и Эндрю начинает шевелиться.
— Когда ты пришла? — спрашивает он, с трудом выговаривая слова.
— Несколько минут назад.
Смотрит на часы.
— Я думал, мы сможем раньше всех прийти в «Гейдж».
— Заманчивое предложение, — произношу я и слышу, как дрожит голос. — Но мне нужно с тобой поговорить. — Делаю глубокий вдох. — Я обманула тебя, Эндрю. Настало время признаться.
Сажусь на диван рядом и рассказываю ему все о давних желаниях маленькой девочки.
Закончив рассказ, сжимаю рукой разболевшееся горло.
— Вот так. Прости, что не рассказала обо всем раньше. Я боялась, я так боялась… — Качаю головой. — Я боялась потерять тебя, Эндрю.
Он опирается на подлокотник и трет виски.
— Хреново поступила твоя мамочка.
— Она была уверена, что так лучше для меня. — Разумеется, бросаюсь защищать маму, что кажется одновременно безумным и единственно верным решением.
Наконец Эндрю поднимает на меня глаза: