— Так что ты решил, глупый медлительный детеныш? — спросила Снот. — Ты примешь мою помощь?
Ее голос привел крупицы в движение. Они опускались медленно, сплетаясь в причудливые фигуры, и шелестели. Воробью казалось, что еще немного, и он услышит голоса.
— Я согласен.
— Согласен принять мою помощь? Слушать мои советы? И делать так, как говорю я?
— Ну да.
Пока он не разберется, в чем тут дело. А дальше видно будет.
— Вот и хорошо, — Снот спрыгнула на землю. — Тогда беги за мной, Джек. Беги со всех ног… и возможно, мы успеем.
Угрожающе шелестели снежинки.
Неслись к Воробью, кружили и окружали. Он побежал, пытаясь уйти из-под снежной сети, которая опускалась на землю, неторопливо, точно зная — добыча не ускользнет.
— Быстрей, Джек! Быстрей! — звала Снот, перетекая с камня на камень. — Торопись… волна идет!
Волна не шла — догоняла. Она летела, грохоча, стеная на тысячу голосов, грозя смять Воробья, разодрать на клочки и смешать с гнилой крупой тумана. И когда он потерял было надежду спастись, земля вдруг закончилась. Она просто исчезла, и Воробей снова упал, но на сей раз в нечто мягкое и вязкое, вроде той жижицы, что стекалась со всей свалки в стакан-болотце. Только та жижица пахла железом и гнилью, а эта — талым снегом.
Она залепила рот, забила нос, и Воробей вяло подумал, что теперь он точно умрет. Сверху же загудело, и болото, прозрачное, как стекло, покачнулось. Оно дрожало, мелко, испуганно, и дрожь подталкивала Воробья глубже и глубже, хотя он отчаянно молотил руками, пытаясь выбраться наверх. Редкие пузырьки воздуха вырывались изо рта и носа и вязли, не добравшись до поверхности.
И кошка исчезла.
Кажется, Кошкам, как и людям, нельзя верить…
В тот миг, когда воздуха в легких не осталось, ноги Воробья коснулись камня — у болота все ж имелось дно. И дно это вдруг раскрылось, чтобы тут же сомкнуться над головой.
— Аммм… — сказало оно и срыгнуло воду в болото. — Уммм…
— Теперь можешь дышать, — промурлыкала темнота. — Но аккуратно. В Ниффльхейме все нужно делать крайне аккуратно. В том числе дышать и думать.
Воздух был горячим, а место, в котором очутился Воробей, — странным. Он сидел внутри огромного шара, в стенках которого были просверлено множество крохотных дырочек. И через них с легким свистом проникал воздух.
На дне шара скопилась влага, но и она бурлила, выпуская воздушные пузырьки.
— Кошка, ты где? — спросил Воробей тихо-тихо, и перед самым его носом возникли два светящихся пятна. Одно ярко-желтое, как колечко матушки Валы, другое — синее.
— Могла бы и предупредить.
— Зачем? — желтый глаз мигнул. А следом мигнул и синий.