Глава 1. Воробьи и вороны
Свалку давно уже собирались закрыть, лет десять или даже двадцать. Упорно собирали подписи, устраивали митинги протеста и даже высадили на окраине с десяток молодых тополей. Но, несмотря на все усилия, свалка продолжала существовать. Она проглотила и тополя, и акты Госсанэпидемнадзора, и петиции со всеми подписями, как глотала тонны и тонны иного мусора, который производился городом.
Бережно выращивая холмы из ржавых банок и мотков проволоки, украшая их битым стеклом, пакетами, осколками дерева и обломками пластика, свалка кормила птиц, бродячих собак, кошек и тощих городских лис. Но безусловными хозяевами ее были крысы да люди. И те, и другие рыли себе норы, делили территорию, воевали — большей частью между собой. Но в голодные времена крысам случалось есть людей, а людям — крыс. И никто не видел в том дурного.
Впрочем, нынешней весной еды почти хватало. Особенно, если искать умеешь. Воробей вот умел. Искать. Пробираться тайными тропами на чужую территорию. Зарываться в кучи, дожидаясь, когда хозяева закончать разбирать свежий мусор, рычать на собак и гонять наглых ворон, отвоевывая то малое, что еще оставалось из съестного.
Из нынешней вылазки Воробей вернулся с зеленоватой палкой колбасы, которая больше воняла, чем пахла, и обглоданной буханкой хлеба — слишком мало, чтобы идти к матушке Вале. Не то, чтобы Воробей все еще боялся ее, скорее уж слишком устал, чтобы выслушивать упреки. Спать он лег в своем старом гнезде, которое некогда соорудил из тряпья и обрывков синтепона. Было почти тепло.
Разбудило его солнце, плеснув светом в глаза, и как Воробей ни ворочался, солнце не отставало. Оно лезло под самые веки, щекотало нос, заставляя Воробья кривиться и ерзать по мусору. А ворона, древняя, как сама свалка, глядела и хихикала, мерзко, как умеют хихикать только вороны и сумасшедшие старухи.
— Пор-ра! Пор-ра! — наконец, прокричала она и, слетев на грудь мальчишки, клюнула его в лоб.
— Отвали, — буркнул Воробей.
— Др-рянь, — отозвалась ворона, теряя к мальчишке интерес. Она запрыгала по куче мусора, забираясь выше и выше, пока не оказалась на излюбленном своем месте — каменной голове.
Голова и Воробей появились на свалке в один день. Разломанную пополам статую вместе с обломками мебели и красным колотым кирпичом привез грузовик, а Воробей пришел сам. Если верить матушке Вале — а не верить ей у Воробья не было причин — он появился незадолго до полуночи на первое ноября, измученный и напуганный. Страх его был столь велик, что Воробей выбрал самую большую груду мусора и, зарывшись в нее, просидел три дня. На четвертый он выглянул, но только, чтобы попить воды из грязноватой лужицы. На пятый матушка Вала, протрезвев, забрала новичка к себе.
