— А он пялился?
— Пялился, пялился. Еще как пялился. По крайней мере мне, ревнивому любовнику, так показалось. Ревность — чувство иррациональное.
— Ну и как поговорили? Надеюсь, все живы?
— Все живы. И даже обошлось без демонстрации силы. Коля оказался на удивление понятлив для поэта. И сообщил массу полезных сведений.
— Каких, например?
— Например, таких, что у него не состоялся роман с нашей любезной хозяйкой, почему он, собственно, на нее и обижен.
— Ну, что ж. Сведения действительно ценные. Мой сон, конечно, к делу не подошьешь, а вот эту развединформацию — непременно. Несостоявшийся роман между сельским учителем и матерью-одиночкой неоспоримо доказывает…
— Не перебивай. Я еще не все Колины обиды перечислил.
— Ну, это надолго.
— Да нет, не слишком. Потому что нас интересуют далеко не все его обиды. А интересует нас одна, конкретная. Потому что больше всего он обижен на Ольгу Нестеровну Семенову за то, что она, нехорошая женщина, когда Колины домогательства приобрели совсем уже кавказский характер, прибегла к помощи другого своего поклонника.
— Я — вся внимание. Увлекательная повесть из деревенской жизни. Кашин говорил, что Колю в Сеславине как-то раз побили. Ольгины ухажеры? Мы в самом центре событий. Роковая вдова. Горы трупов и море крови.
— Проблема в том, какой он из себя, этот другой ее поклонник.
— И какой же он из себя?
— Большой. Очень большой.
— Могу понять Колю. Ты, кстати, тоже подумай. А вдруг я у тебя — для отвода глаз…
— А еще он весь в шерсти, Ирочка. Весь-весь. И ходит без одежды. И между пальцев у него — перепонки.
2 июля 1999 года. Село Сеславино Саратовской области.
История эта началась, как выяснилось, три года тому назад, когда Коля Мордовченко впервые побывал в Сеславине — нужно было пообщаться кое с кем из родителей его, Колиных учеников в среде, так сказать, естественного обитания. В Сеславине народу жило раз два и обчелся, своей школы, естественно, не было, и дети каждое утро ездили на совхозном «уазике» в Подлесненскую десятилетку.
Каким образом познакомились Коля Мордовченко, учитель этой самой подлесненской средней школы, и Ольга Семенова, мать мальчика-дауна, не подлежащего обучению не только в десятилетке, но и вообще ни в одном образовательном учреждении, — этого Виталий выяснять не стал. Это было не слишком важно. Важно было другое: сам ход дальнейшего развития событий. Коля был мужик застоявшийся, и по каким-то его, Колиным соображениям сеславинская вдова как женщина устраивала его куда больше многочисленных и доступных подлесненских вариантов. Скажем, относительно молодых коллег по средней школе, которые Коле делали неоднократные авансы.