— А сейчас? — моргнули черные глаза.
— Что сейчас?
— Ты уже хорошо плаваешь?
Костя пожал плечами:
— Да вроде ничего. Лучше, конечно, чем тогда.
— А я вот до сих пор не умею плавать, — созналась ААаша.
— Как? — удивился Костя. — Ты же говорила, что ездила с родителями в Турцию, на Черное море.
— Ну и что. Папа учил меня там, но из этого так ничего и не вышло. Я слишком боялась воды, он даже терпение терял со мной и ругался.
— Эх ты, трусишка.
— Ты научишь меня плавать? С тобой мне будет не страшно.
Она словно забыла, что ждет их завтра. Или специально бередит душу?
— Если доживем до лета, — пробормотал Костя. — Хочешь еще вина?
— Мм… Не откажусь.
Костя снова потянулся к бутылке. Его телу ощущалось необыкновенно хорошо. Кровь растекалась ласковым теплом. Мысли окрашивались какой‑то романтичной пафосностью, как будто были вычитаны из книг молодости.
Ночь, постель, женщина, вино. Все в жизни может опостылеть, приесться, но эта картина всегда останется новой. Только если не превращать ее в быт. В еженощную и повседневную рутину с одной и той же женщиной. А то пропадет эта самая новизна, эта непреходящая ценность. В жизни вообще очень мало вещей, которые могут опять и опять казаться неожиданными, сильно брать за душу. Можно по пальцам перечесть: очередное знакомство с девушкой, случайно услышанная красивая мелодия, восхождение на горную вершину, прыжок с парашютом. Сколько раз в доядерной жизни он сидел вот так на постели, с полуобнаженной дамой? Не столь уж и много. Но все эти женщины были не похожи друг на друга. Одна любила долго и бесконечно рассказывать о своей жизни, другая с таким умильным прилежанием занималась сексом, третья… Да, впрочем, стоит ли вспоминать? И все они казались чем‑то похожи. Быть может, своей хрупкостью? В постели любая, даже самая сильная женщина, становится хрупкой. Потому что она снимает маски повседневной жизни. Она готова расплавиться от твоих объятий.
Маша потянулась к нему и защекотала волосами. Влажные губы коснулись его щеки. Горячий шепот залился в ухо.
— Нет, я передумала. Я не хочу вина. Я хочу тебя!
Комната была светлой и просторной. Несколько вытянутая, подобно вагону, она заканчивалась широким окном с гардиной и нежно–розовыми шторами. Обои на стенах по цвету отдавали чем‑то леденцовым, ромашковым. В потолок были вделаны китайские диодные светильники. Под ногами липко чавкал паркетного цвета линолеум. Пахло известкой и чистым полом.
Жилплощадь оказалась недурно обставленной. У одной стены стоял совсем новенький еще диван, у другой — элегантная стенка–шкаф с большими круглыми, под цвет штор, ручками на дверцах. Старовато выглядели только журнальный столик у стенки и убого залепленный магнитными лубочными картинками холодильник.