— Но ведь ваш прапрадед умер не в бою.
— Кто знает…
— Как кто знает? — рассмеялась Софья. — Иначе не было бы ни вашего прадеда, ни деда, ни вас самого. Нет, ваш прапрадед здесь ни при чем, вы пережили смерть другого человека, того, кого видели во сне в Бородинском сражении.
— Но это и был мой прапрадед.
— С чего вы взяли?
— Так сама бабушка…
— Бабушка-то рассказывала о прапрадеде. Но это только оживило вашу память. А видели вы во сне, похоже, самого себя. Таким, каким были в вашей прошлой, давно прожитой, жизни.
— Так вы тоже верите в эти прошлые жизни, эту так называемую реинкарнацию?
— Как вам сказать… Все это можно только предполагать. Здесь еще слишком много неясного. Хотя мне самой иногда кажется…
Софья надолго замолчала.
— Что кажется? — насторожился Сергей.
— Да нет, все это лишь на уровне подсознания. А кстати, вы не задавались там, во сне, вопросом, откуда был родом снившийся вам солдат?
— Нет, я даже не задумывался об этом, просто ни к чему было. Хотя… Хотя еще в том первом Бородинском сражении мне вспомнилась однажды небольшая часовенка над ключом…
— Часовня над ключом?! — вскричала Софья.
— Да. А что это вас так поразило?
— Нет, ничего… Просто вы так подробно описываете свои сны, что я будто сама начинаю видеть все вам приснившееся: и ваше награждение Георгиевским крестом, и картину вашей смерти, и вот теперь эту часовенку… Но продолжайте, прошу вас.
— Так вот, вижу, будто исчезли вдруг все блиндажи, редуты, пушки и вместо них — крохотная часовня над ключом, и все вокруг нее такое близкое, родное. Возможно, это и было воспоминанием о родине…
— Очень может быть. Только это-то уж определенно не со слов вашей бабушки.
— Кто знает… — начал было Сергей, и вдруг словно молния пронзила его. Все батальные сцены, в которых он якобы участвовал, вся его солдатская жизнь могли присниться и под влиянием бабушки. Но часовня-то над Святым ключом — как о ней могла знать бабушка! Это же та часовня, у которой он встретил в недавнем сне барышню Мишульскую.
Да, теперь Сергей вспомнил и то, где слышал эту фамилию: то была фамилия той девушки-дворянки, непременной участницы всех его снов. И стояла та часовня не где-нибудь, а на берегу Ермиши, и скорей всего здесь и была родина снившегося ему солдата. Более того, тот паренек — подмастерье кузнеца и солдат Багратиона — одно и то же лицо, и это на царскую службу провожал старый кузнец своего названого сына, закапывая ночью у часовни какую-то реликвию и упоминая о какой-то несчастной девушке, возможно, той же барышне Мишульской, заплаканное лицо которой до сих пор стояло перед глазами Сергея. Тогда действительно рассказы бабушки тут совсем ни при чем, а все это — воспоминания о его собственной прежней жизни.