Хабип-пальван прилёг. Пригласил в тень и мужа с больной женой.
— Значит, вы, ага, знаете этого разбойника? — подивился путник.
— Да, знаю этого негодяя. Он ещё недавно был наёмным сербазом у Абдуллы, это очень скверный и жадный человек, — объяснил Хабип.
— Но вернут ли они нашу лошадь? — сокрушался мужчина.
— Обязательно вернут! Он очень хорошо меня знает, — заметил пальван, — и арбу доставят, и деньги отдадут.
— Спасибо, добрый человек, я до смерти не забуду того, что вы сделали для нас, — сложил руки на груди путник.
— Что же за болезнь у вашей жены? — спросил пальван у собеседника.
— Моя жена самый несчастный человек, — печально склонил голову путник. — Как-то раз Абдулла-серкерде ехал в Машед, чтобы продать захваченных им туркменских пленников. По пути он сделал небольшой привал в нашем селе. Когда мы прибежали в чайхану, Абдулла с тремя товарищами пил чай. Возле чайханы сгрудились пленники, прижимаясь друг к другу. Мы стали разглядывать их. Одни — чтобы купить себе раба или рабыню, другие — просто из любопытства. — Паломник указал на свою жену. — Она мне, тогда ещё девчонка, очень понравилась, хотя и была бедно одета. Молодая пленница всё время прижималась к матери, видно опасаясь глазевших на неё людей… Наш местный бай долго торговался с Абдуллой, и наконец купил её мать, немного худощавую, но очень красивую женщину. Мать и дочь не хотели разлучаться и крепко держались друг за дружку. Слуги бая стали растаскивать их. По двое схватились за каждую. Наконец им удалось оторвать мать от дочери и увести. Девушка рыдала во весь голос. Но Абдулле всё это нипочём. Мне стало жаль худенькую миловидную девушку, и я решил её купить. Абдулла недорого взял за неё, видно, хотел поскорее избавиться от этих рыданий. Потом она подросла и стала моей женой. Теперь у меня три сына от неё. Но вот сама она больна. Страдает одышкой, сильно кашляет. Может, Хезрети Али-Риза поможет несчастной избавиться от своего недуга, — окончил свой рассказ путник и посмотрел на восток.
Услышав скрип телеги, паломник вскочил:
— Наша лошадь и наша арба!
А разбойник, подъехав к отдыхающим, спрыгнул с арбы и протянул паломнику узелок с деньгами.
Хабип-пальван бросил угрожающий взгляд на всадников:
— Вы мне поклялись, что больше никогда не будете разбойничать. Если до меня дойдёт слух, что вы нарушили клятву, я вас где угодно найду и не пощажу.
— Нет, ага, — в один голос крикнули они, — мы никогда не нарушим данную клятву, никогда не будем грабить…
— Идите, — махнул презрительно рукою Хабип.
После их ухода пальван стал вслух рассуждать: