— Наши власти, когда ловят воров и прочих разбойников, то спрашивают: «Какой рукой брал?» Каждый говорит неправду и показывает на левую руку. Но всё равно указанную руку при всём честном народе отсекают и опускают в кипящее масло. Казалось бы, не только виновники, но и те, кто наблюдает эту картину, не должны заниматься воровством и грабежом. Наказание ведь суровое, и всё равно находятся и воры, и прочие, скажем, взяточники, которые, наверное, ещё похуже воров… Ну, о взаимных преступных налётах на чужие земли не будем говорить, это особый и, к сожалению, очень тяжкий вопрос…
Путники ещё раз сердечно поблагодарили пальвана:
— Вы для нас столько сделали, что и словами не передать! Пусть аллах щедро вознаградит вас за это.
Путники тронулись… А вслед за ними отправились в свой неблизкий путь и два брата.
Ризакули спросил у младшего брата:
— Ну, а если бы эти бандиты не приняли твоё условие, ты, наверно, убил бы их?
— Нет, — покачал головой пальван, — я поклялся никогда больше не убивать людей. Я бы отвёз их в Машед и сдал в руки властям, а там бы сумели их наказать как следует, по заслугам.
Две арбы, одна за другой, покатили дальше…
Наконец показался Машед. Красный купол могилы Хезрети Али-Риза был хорошо виден даже издали, Простой люд называл этот купол Красным имамом.
При виде его каждый стал читать молитвы, какие он знал. После молитв каждый мысленно просил об отпущении грехов, об исцелении от болезней, о возвращении пропавшей родни…
Хабип-пальван, глядя на Красный купол, думал: «О, Хезрети Али-Риза, о, всемогущий имам, отпусти мне грехи, верни благополучно моего единственного сына Джапаркули-джана!» Больная женщина взывала: «О, Хезрети Красный имам, и ты, всемогущий аллах, пошлите мне возможность повидаться с родным краем, а потом я уже буду готова и навсегда расстаться с этим неправедным земным миром». Её муж просил: «О Хезрети Али-Риза, о, великий имам, не разлучай моих детей с их матерью, выгони из неё все хворобы и продли ей жизнь!..» У Ризакули были свои заботы: «О, Хезрети Али, о, всемогущий имам, избавь меня от нынешней бедности, пусть появятся у меня стада скота, пускай с каждым годом увеличиваются мои урожаи!..»
Хабип-пальван и больная женщина видели Машед впервые. Их дивили длинные ряды больших глинобитных домов.
Хабип-пальван благоговейно замер перед мечетью с высоким минаретом и голубыми куполами. Теперь он уже ни о чём другом не думал, а только молил я молил великого имама ниспослать ему прощение. Дальше по обеим сторонам улицы виднелись лавки с двустворчатыми дверями, окрашенными в красный или синий цвета. Перед лавками сновали персы в чекменях — безрукавках, с белыми чалмами на головах, курды в остроконечных папахах, азербайджанцы в плоских каракулевых фуражках, женщины с закрытыми от взоров лицами. Под огромным навесом торговцы, перекрикивая один другого, предлагали свой товар.