Говорили о вооружении рабочих, о создании новых боевых отрядов Красной гвардии.
Васю кто-то окликнул:
— В райком заходил? Тебя спрашивали.
И Вася заспешил в райком. Он сразу вошел в работу. На экстренном заседании решили создать для борьбы с генеральским заговором революционный комитет. Васю ввели в его состав.
В тесной комнате, где поместился революционный комитет, всё время было полно народа. Приходили рабочие и требовали, чтобы их отправили на фронт против Корнилова. Являлись вооруженные группы красногвардейцев, их посылали в патрули. С заводов просили докладчиков, военных инструкторов. А больше всего требовали оружия:
— Даешь винтовки!
— Где пулеметиком разжиться?
— Говорят, путиловцы стали печь орудия как блины. В пушечной прямо дым коромыслом. Так надо и нам орудие получить, чтобы не голыми руками бить казаков.
Нарвская застава оказалась ближе других питерских районов к фронту, в ее сторону двигались корниловские войска. Надо было приготовиться к тому, чтобы первыми принять бой.
Спешно составляли делегации в корниловские части, расположившиеся неподалеку от заставы.
— Винтовки брать с собой будем? — спрашивал кто-то из делегатов.
— Не надо. Нас горсточка едет, а их тысячи. Оружием будем встречать в бою, если пойдут на нас. А едем мы для разговора с открытой душой. Пусть скажут прямо, пусть ответ дают — станут они в путиловских стрелять, поднимется у них рука?
Вася перечитывал обращение к жителям района, поминутно отрываясь для разговора с приходящими или чтобы снять трубку без умолку трещавшего телефона. Обращение надо было сделать коротким, боевым и понятным для всех.
«Граждане! Все силы на борьбу с контрреволюцией! В этот грозный и ответственный момент с твердой уверенностью в победе революции над кучкой черносотенных авантюристов сохраняйте прежде всего — спокойствие, выдержку и дисциплину…»
— Ну что ж, хорошо. Кажется, можно печатать.
Но когда печатались такие воззвания, было, конечно, трудно работать над журналом.
Корниловцев разгромили. А события продолжали нарастать. Оружие, взятое рабочими, чтобы сражаться против контрреволюционных войск, не вернулось на склады. Рабочие крепко держали его. Они говорили: «Скоро понадобится».
И все понимали недосказанное: «Когда будем брать власть…»
Теперь вечерами отряды Красной гвардии открыто, не таясь, проходили по улицам заставы — с винтовками, с пулеметами. Шли в Екатерингоф, шли к Шереметевской даче, в поля.
Вначале, бывало, кто-нибудь еще вспоминал:
— Правительство все-таки приказывало сдавать оружие, грозилось, что силой отнимать будет.