— Давай, открывай!
Они уже сами снимают крышку. Недурен покойничек! В гробу два увесистых мешка с сахарным песком и мукой, несколько бутылок заграничного вина.
— А ну, поехали в комендатуру! Завтра будут тебя судить.
Много таких историй слышат товарищи от Васи. О нечисти, с которой приходится иметь дело, он говорит с гневом, часто с отвращением. Грязь старого мира! Ее надо выгребать, и он делает это с яростной беспощадностью — во имя светлого и прекрасного будущего, которому расчищает путь. Партия послала его на эту нелегкую работу. Так и сказано в удостоверении, которое лежит у него в кармане:
«Дано сие тов. Алексееву Василию, рабочему з-да «Анчар», в том, что он делегирован Российской Коммунистической партией (большевиков) в Народные Революционные суды Петергофского района в качестве Комиссара по судебным делам и является председателем 1-го Народного Революционного суда, в чем и утвержден Петергофским Советом Рабочих и Крестьянских депутатов».
Ребята как-то и не сразу заметили, что Вася стал всюду ходить не один. На лекциях и собраниях, на вечерах в клубе молодежи с ним сидела невысокая девушка с вьющимися черными волосами. Вначале никто на это не обращал внимания. Вася постоянно приводил новых людей, друзей среди заводских ребят у него было множество, девушки, как и парни, шли к нему со всем, что их занимало. Они знали — Вася не станет смеяться и поймет их правильно.
Придя на собрание, он сразу оказывался в самой гуще, выступал, спорил, что-то объяснял — сидеть безучастно он не умел. Девушка держалась незаметно, молчала и слушала Васю. Она всё время смотрела на него, точно больше ничего и не видела. Но девушка была хороша собой, а сердца парней чувствительны к девичьей красоте во все эпохи. Ребята стали подсаживаться к ней, пробовали шутить или тяжело, многозначительно вздыхали. Она не замечала. Ей писали записки, но не получали ответа. Зато лицо ее вспыхивало и глаза теплели, едва к ней поворачивался Вася.
— Твоя? — спросил его, глядя на Марусю, кто-то из ребят.
— Моя, — просто сказал Вася. И добавил, немного подумав: — Моя жена.
Но она еще не была тогда его женой. Она стала его женой не сразу даже после того, как они поселились вместе. Она была совсем еще девочкой, Мария Курочко.
Вначале они жили в доме № 27 по Старо-Петергофскому проспекту. Там, в квартире бывшего лесоторговца Захарова, в конце 1918 года поселилось несколько друзей, работников Нарвско-Петергофского района. Все были заняты по горло, с утра до ночи, а часто работали и по ночам. Бытовые дела никого, в сущности, не занимали, но, казалось, их можно быстрее и легче устроить сообща.