Все грехи достаточно известны, но осознаны наполовину, потому что их надо понимать в более широком смысле, чем обиходный. Существует множество фильмов о смертных грехах, и обычно та сцена, которая соответствует Обжорству, кажется очень глупой. Нам трудно понять, что, встав ночью, чтобы украдкой съесть кусочек торта, мы совершаем проступок, сравнимый с грехом убийства. Гнев кажется более опасным, в то время как Обжорство выглядит довольно безобидно. Но на самом деле Обжора — семёрка — принимает удовольствия за смысл жизни. Есть люди, которые перестают проживать свою настоящую жизнь, заменяя её слишком удобной. Поиск удовольствия, таким образом, — это не просто вкусная еда, а уход от боли. Есть люди, которые не хотят шероховатостей на своём пути и избегают трудностей, предпочитая мечтать. Казалось бы, что плохого — мечтать, но в какой-то момент начинаешь пожинать плоды того, что был лишь мечтателем, ведь грустно осознавать, что ты не реализовал себя, теряя время впустую.
В свою очередь, Сладострастие — восьмёрка — не имеет чистой сексуальной окраски, это страсть в более широком смысле — стремление к максимальной насыщенности. Многие люди теряются из-за своего слишком сильного влечения к ярким ощущениям, им скучно от менее интенсивных воздействий. Однажды я хотел представить свои идеи с помощью компьютера, и мой помощник сказал мне, что нужно добавить мигающий оранжевый цвет, чтобы больше привлекать людей. Нынешнее поколение не читает связный текст, если только он не поделён на очень маленькие кусочки, потому что им не хватает внимания, и это внимание нужно привлекать яркими и насыщенными цветными картинками. Эпоха рок-музыки породила изнеженных людей, чьи потребности определяются лишь внешними стимулами.
Я перечислил грехи, и кто-то может подумать, что от них вообще-то мир не развалится, и я не добавил к давно избитым фактам ничего особенно нового. У всех нас есть известные недостатки — в большей или в меньшей степени. Их новое толкование с помощью карты, которую я вам показал, не добавляет ничего сенсационного: этого мало, чтобы произошёл знаменитый феномен эннеаграммы. Успех эннеаграмме принесла мысль, что за каждой негативной эмоцией, за каждой страстью, как её называл Ичазо (это был один из его вкладов в учение — говорить не о грехах, а о страстях), за каждой из этих дефицитарных мотиваций, которые нас держат в силках, потому что эти страсти хотят заполнить пустоту, стоит фиксация — сопряженная иррациональная идея, сумасшедшая идея.
Дело не только в том, что трусливый человек унаследовал страх от слишком озабоченной матери, которая вечно повторяла: «Не упади, осторожно». Он мог стать трусливым, потому что у него была неуверенная в себе мать, пережившая очень травматичные ситуации, которая никогда не ощущала себя в безопасности и ребёнку передала чувство незащищенности, как бы заразила его страхом. Но если следовать прямо такому видению, страсти не настолько глубоки: так называемые грехи — эти эмоциональные дефицитарные состояния — вытекают из иррациональной идеи. В случае Страха это похоже на ненависть к самому себе, вроде уверенности в том, что в глубине твоей психики живет ужасный крокодил. Это фрейдистское видение разума: у человека внутри есть что-то ужасное, что-то некрасивое, что-то насильственное. Когда Фрейд написал «Недовольство культурой», он не решился заявить, что цивилизация больна, хотя это подозревал; он просто считал необходимым контролировать «опасное, животное» человеческое начало. Фрейд был убеждён, что мы все — опасные животные, и хорошие и плохие, и что необходимо обучать нас быть послушными с помощью воспитания и образования. Но все-таки гуманистическое движение потихоньку преодолело эти идеи, и со временем взяла верх концепция, что нам не нужно жить с полицейским в голове и что есть возможность стать более счастливым, отдаваясь тому, что у нас бы назвали