— Нет…
Последовало два коротких удара — кулаком по одной щеке и ладонью по другой.
— Твою мать…
Джимми отпустил жену, испытывая отвращение к ней и к себе. Секунду на щеке Стеллы было белое пятно, которое тут же стало наливаться кровью.
Стелла повернулась и очень медленно и осторожно, как будто боясь, что ноги перестанут ей повиноваться, пошла к своему креслу. По-прежнему прямо держа спину, Стелла подняла книгу и положила ее на столик. Потом она прошла через прихожую, вышла на улицу и пошла по улице, не отдавая себе отчета в том, куда направляется.
Джимми налил себе виски. Отпив из стакана, он снова подвинул к себе телефон.
— Эндрю? Это Джимми. Да, я все знаю. И сколько тебе пришлось внести? — Джимми присвистнул, услышав сумму. Все равно это попадет в газеты. По двести пятьдесят грандов каждый! Неплохой кусочек на случай, если Дарси сбежит.
Эндрю вновь заговорил, а Джимми молча кивал, оглядывая пустую гостиную.
— Не хочешь выпить сегодня попозже? Я собирался в гольф-клуб. Нет? Ну, хорошо. Тогда, может быть, в субботу.
Поговорив с Эндрю, Джимми налил себе еще порцию виски и выпил залпом.
Стелла очнулась от своей апатии и обнаружила, что идет по тропинке вдоль реки. Было начало лета, и в Графтон уже прибыли первые туристы, которые даже под дождем прогуливались вдоль живой изгороди. Это были, главным образом, пожилые пары, которым надо было как-то убить время между посещением собора и обедом в отеле. Стелла медленно прошла мимо них, отвернув голову и внимательно глядя на воду, прекрасно понимая, что два синяка, которые украшали теперь ее лицо, лучше, по возможности, никому не демонстрировать. На воде была легкая рябь.
Камень набережной и водная гладь, также как и холмы, видимые в отдалении, всегда ласкали глаз Стеллы. Ей нравилось все в городе, что несло на себе, как вот этот старинный парапет, печать времени.
Стелле нравилось думать, что все ее мелкие повседневные заботы ничего не значат по сравнению с тем, что видели эти древние сооружения. Сейчас она шла и думала, что именно такие чувства удерживали ее в Графтоне, да еще страх нарушить привычный ход жизни, променяв его неизвестно на что.
Но сейчас, бредя в толпе туристов мимо развесистых ив, Стелла думала о том, что, видимо, настало время, когда надо все-таки уезжать отсюда. Она больше не любила своего мужа, если предположить, что она вообще когда-то любила его. Дело было даже не в самом осознании этого факта, а скорее в том, что сегодняшний вечер положил конец всему — это был явный и окончательный разрыв, смерть их отношений. Ничего уже не повернуть вспять, и поздно делать хорошую мину при плохой игре.