Йейн пожал плечами.
— Дамы, я понятия не имею, о чем вы говорите. Я никуда не исчезал. Я все время был здесь.
Девушки переглянулись. Каждая надеялась, что другая поняла, что к чему.
— А это кто? — пьяно вопросила блондинка.
— Моя кузина, — ответил Йейн и поцеловал руку Хейвен.
— Твоя кузина? — брюнетка была готова расхохотаться, но осеклась. Она поморщилась. Похоже, ее мутило.
— Ну, Гвендолин, — укоризненно проговорил Йейн, глядя на нее, как на расшалившегося ребенка. — Разве так себя ведут?
— Кем ты себя возомнила? — возмущенно спросила Хейвен.
— Я — актриса! — к изумлению Хейвен, заявила девица с английским акцентом.
— Эээээээааааан! — простонала американка. — Ну как же мы в зал попадем без тебя!
— Дорогуша, в театре полным-полно мужчин, которые тоже одиноки и побогаче меня. Неужели я должен все вам растолковывать? А теперь — прошу нас извинить, — добавил он, и девицы обреченно пошли прочь по коридору, поддерживая друг дружку.
— Похоже, они тут будут бродить по коридорам до скончания веков, — сказал Йейн, когда девушки остановились на развилке. — Пора сматываться отсюда.
— Куда мы пойдем? — спросила Хейвен.
— Увидишь, — ответил Йейн.
* * *
Когда они подошли к двери с горящим знаком «Выход», Йейн остановился и отпустил руку Хейвен. Он снял льняной пиджак и отдал ей. Он была тронута и смущена его поступком. На улице было не меньше восьмидесяти градусов.
[12]
— Нас ждет машина. Накинь пиджак на голову и не снимай, пока мы не сядем в автомобиль, — проинструктировал ее Йейн.
— Хочешь, чтобы я надела твой пиджак на голову? А бумажных пакетов у тебя не завалялось?
Он только что целовал ее, а теперь не хотел, чтобы их видели вместе?
— Не глупи, Констанс. Тебе очень идут черные волосы. И акцент у тебя просто умопомрачительный. Но нельзя, чтобы нас фотографировали вместе.
Хейвен сделала вид, будто не заметила, что он назвал ее Констанс, но от возмущения у нее всю кожу словно иголками кололо.
— Почему нельзя?
— Потому что я бы предпочел, чтобы за тобой пока не бегали папарацци. Вот увидишь: очень скоро ты даже не сможешь спокойно ванну принимать. К тому же я сомневаюсь, что твои нынешние родители будут в восторге от того, что ты слоняешься по Нью-Йорку с пресловутым разгильдяем. Или ты действительно хочешь, чтобы они обо всем прочли в «Access Hollywood»?
[13]
— Нет, — призналась Хейвен.
Йейн усмехнулся. Хейвен надеялась, что он не слышит, как часто бьется ее сердце.
— Ясное дело, ты этого не хочешь, — сказал Йейн. — Кое-что не меняется никогда.
— Ладно, ты победил. Но как же я сяду в машину, если не буду видеть, куда иду?