— Спит она, наверное, — шепотом предположил Витолд. — Время позднее. Старики рано…
— Чего надо?
Ворчливый голос раздался не из домика. Мы с гайдуками одновременно схватились за оружие.
Из-за кустов на склоне с другой стороны от тропинки выбралась невысокая плотная фигура.
— За корнями ходила, — пояснила женщина. — Да в Белой Поляне меня ночевать хотели оставить… Слышу — идут. Чего пришли? Опять вы?
Это относилось к «ястребам». Тювик потупился, а Коршун шагнул навстречу знахарке:
— Беда. Пропала девочка.
— Ага, — кивнула знахарка, нахмурившись. Несколько раз кивнула, думая о чем-то своем, потом махнула рукой:
— Проходите. Только близкие!
Тювик остановился, а вот Витолд решительно шагнул вперед:
— Это моя сестра.
Знахарка снизу вверх взглянула князю в лицо:
— Родная?
— По отцу.
— Значит, одна кровь… Иди!
Но мужчина вдруг заартачился. Хозяйка распахнула дверь, Коршун уже вслед за нею переступил порог, скрываясь в темном нутре маленькой тесной избушки, а князь все никак не мог решиться сделать последний шаг.
— Мне страшно, — прошептал он. — Она так на меня посмотрела…
— Меня боишься, — донеслось из домика, — людей боишься, себя боишься… Отсюда и злость. Как же ты жить будешь?
Я смерила своего подопечного пристальным взглядом. Витолд Пустополь — злой? Да вы только посмотрите на него! У него же на лбу написано: «И мухи не обижу!»
— Я не боюсь, — промолвил мужчина.
— Боишься. — Избушка озарилась неярким светом, льющимся из распахнутой двери. — И правильно делаешь. Твой страх может дать тебе силы — а может и лишить сил. Одолеешь страх — силы получишь. Он одолеет — силы заберет.
— Бабка Одора, — подал голос Коршун. — Мы пришли ради девочки…
— Пусть этот войдет! А больше никто!
Где-то вдалеке, в полях или возле реки, послышался одинокий вой. Вздрогнув от резкого звука, Витолд пригнул голову и шагнул в избушку. Она вросла в землю, превратившись в полуземлянку, так что пол был намного ниже. Я нерешительно протиснулась следом, прикрыла за собой дверь и осталась на пороге.
Стало понятно, почему знахарка Одора не велела входить всем — в такой тесноте было просто не развернуться. Я вообще уперлась спиной в дверь и пожалела, что вошла. Но что прикажете делать, если Витолд вцепился в мою руку, как клещ, и не отпускал до последнего?
Огонек лучины освещал тесное жилье с низким потолком. Собственно, чердака тут не было. С поддерживающих крышу балок свешивались пучки трав, источавших такой аромат, что мигом стало трудно дышать. Захотелось чихнуть. Чтобы не привлекать внимания резким звуком, пришлось зажать себе нос двумя пальцами.