Что же такое любовь? Что-то недостижимое? Вот я достигла своей цели, и Захар, который раньше не особо-то глядел на меня, сидит со мной, таскает мой рюкзак из кабинета в кабинет, открывает передо мной двери, а я… стала глуха. Мне неинтересно с ним, я скучаю, теперь меня влечет музыка и… и… другой человек. Что ж, у меня появилась иная цель? Капитонов? Но разве это правильно, разве честно? Или – произошла перезагрузка сердца, чего я так хотела в начале учебного года? Меня кто-то услышал там, наверху? Перезагрузил?
Сейчас у меня полное затмение сердца[5].
Капитонова нет в школе, и мне плохо. Тоскливо. Одиноко.
– Ветка, ты задачку по геометрии решила? – спрашивает Захар. – Скатать дай, че ли!
Я скучно подаю ему тетрадь.
Вот что самое интересное. Мы живем с Левой на одной лестничной площадке. И что мне стоит выйти, стукнуть в двери, а Лева возникнет на пороге. Даже больной, с перевязанным шарфом горлом, он выйдет. Спрашивай его тогда о чем угодно. Он ответит! Пусть даже официально, но на поставленные вопросы ответит – он ведь вежливый и воспитанный молодой человек. Но откуда-то на палочке прискакала гордость. Талдычет: не смей! Нельзя! Ты девушка, он парень, не ходи к нему, слышишь? А позвонить? И этого дама с задранным носом не разрешает. Позволила мне лишь эсэмэску кинуть. И то раздумывала два часа.
Поправляйся!
«Поправляйся» – беспроигрышный вариант. Если бы я ошибалась, он бы ответил: «Я здоров». Если болен: «Хорошо». Или что-то похожее.
Но ответом было молчание. Это молчание звучало громче всего. Это была катастрофа. Он не ответил, и нет мне теперь навеки покоя. А гордость моя так и пышет негодованием.
Мне теперь ничего не остается делать, как стучать в двери. Чтобы он что-то да все же сказал. Иначе я просто умру от стыда.
Засунув гордость в карман, я решительно вышла на лестничную площадку. Позвонила в семьдесят седьмую квартиру. Я просто узнаю из первых уст, в чем дело. И все. Гордость, заткнись в кармане!
За дверью тишина. Дома Левы нет. Звоню через час. Тишина. Я вся извелась, пока раз пять бегала через площадку трезвонить в соседские двери.
Может быть, теперь он перешел вообще в другую школу?
В седьмом часу вечера мне открыла Левина мама. Она только что вернулась с работы. Один ее сапожок был снят с ноги, а на другом расстегнута молния.
– Здравствуйте, тетя Вика. А можно Леву?
– А его нет, Виолетта.
– А где он?
– Он теперь допоздна задерживается, курс нагоняет.
– Что-что нагоняет? Где?
– Ты что, не знаешь? Он тебе не сказал? Он в музыкальный колледж перевелся. Долго этого добивался.