Максим КАЛАШНИКОВ . То, что мы видим в представленной исторической концепции - это всего лишь отражение государственной шизофрении. Её можно диагностировать и по Валдаю, когда говорится о новой идентичности, о патриотизме, а экономикой (уже третье поколение!) управляют всё те же птенцы гайдаро-чубайсовского гнезда. На словах - в идеологии - одно, в экономике - совершенно другое. Пора бы давно привыкнуть, что московская придворная либеральная интеллигенция, если и может что-то произвести, то это та самая халтура и, простите за мой плохой французский, блевота, причём винегретом. Сегодня мы это и увидели.
Нынешняя Российская Федерация, как часть России, из Смуты ещё не вышла. Единый учебник истории должен быть единым, без шизофрении и без четырёх Евангелий. Он не должен селить в голове раздор. В таком учебнике должна быть экономическая версия, и эту новую экономическую версию напишет тот, кто выведет страну из нынешней Смуты, из нынешнего межвременья.
Но ничего нет хуже бездействия, и что-то делать нужно уже сегодня. Необходимо принять хоть какое-то решение по единому учебнику, ведь нынешнее положение просто нетерпимо. В связи с этим хочется предложить вполне инструментальную вещь: давайте примем нынешнюю резолюцию Изборского клуба о том, что эта единая концепция ничего не стоит, что это национальный мазохизм, это оправдание развала страны и предложим назначить нового главу, нового модератора, координатора работы по написанию единого учебника истории. Я думаю, что кандидатура Андрея Ильича Фурсова была бы самой-самой логичной. Ведь нам надо действовать. Тут, как в армии: принимай решения, не оставляй события на самотёк, разберёшься потом. Однако, при этом, я считаю, что это всё равно промежуточная мера, и создание будущего единого учебника истории, который даст нам здоровую манию национального величия, ещё впереди.
Егор ХОЛМОГОРОВ. Мне кажется, некая ошибка в восприятии данной программы заключается в том, что она рассматривается как некая текстуальная, идеологическая целостность, как единый источник. Однако внимательный источниковедческий подход к этому "интеллектуальному артефакту" покажет нам, что это совершенно не так. При ближайшем рассмотрении становится видно, что, например, одни люди составляли списки имён, которые необходимо знать, другие - перечни дат, третьи, зачастую в конфликте друг с другом, продумывали список основных тезисов, четвёртые писали предисловия. И всё это находится между собой в совершенно жутком конфликте в пределах одного раздела.
Также совершенно очевидно, что представленный нам "артефакт" написан левой ногой, потому что в нём, к примеру, отсутствуют хотя бы минимальные представления о какой-то пропорциональности представления периодов. Есть момент, когда огромная эпоха представлена одной строчкой, а затем два абзаца посвящены первым четырнадцати годам царствования Ивана Грозного. Такие вещи сразу же бросаются в глаза.