И вернулась. Пробуждение получилось болезненным. И скорее даже в моральном плане, чем в физическом. То, что должно было поблекнуть дурным сном — по сути, весь вчерашний день, и особенно ночь — осталось в памяти таким четким, будто произошло только что. Она даже не знала, как звали сгоревшего байкера. Но его ухмылка… и брызги льющегося на голову бензина… От всего этого Марину пробирала дрожь.
Впрочем, не только от этого.
Она полностью потерялась в пространстве и времени. Не знала, где она, и сколько времени проспала. Выбравшись из вонючего спальника, Марина очутилась в пустой палатке, чуть покосившейся и заваленной картонными коробками. В одной из них, открытой, лежали консервы. На четвереньках Марина добралась до клапана и расстегнула молнию.
Снаружи стоял туман. Он сразу прилип к коже холодной испариной, и тут Марина поняла: с этим местом что-то не так.
Звуки. Вот оно. Звуки тут… странные. Слишком тихо. Слишком мало. И — не в такт. Полный рассинхрон звуков и событий, их причиняющих. Говорят, такое бывает в горах, где эхо шутит, но здесь-то никаких гор отродясь не водилось…
Само по себе место лагеря было вполне прозаическим. То ли свалка, то ли сильно захламленный пустырь возле железнодорожного переезда. Ржавые рельсы, шпалы в мазуте. Осклизлая от тумана вышка линии электропередач, на фарфоровых предохранителях провисли толстые провода в мельчайших капельках росы. Бетонные кольца, метра полтора в диаметре. Полусгнившая деревянная катушка для кабеля, без кабеля, разумеется, спасибо охотникам за цветным металлом. Наглухо заколоченная будка с черепом, костями и молниями, «Не влезай — убьет!». Марсианских размеров и вида бурьян, превратившийся за зиму в сухостой выше человеческого роста. Старые автомобильные покрышки, сложенные в пирамиду. Несколько кострищ. И среди всего этого — палатки, хибары, хижины, навесы и просто брошенные на мокрую землю спальники и карематы. И люди. Много людей.
Люди тоже были странные. Слишком тихие для такого места. Прошлым летом Белкин вытащил Марину на слет байкеров, и самыми яркими впечатлениями для нее стали шум моторов, смрад паленой резины, зубодробительный грохот музыки и писк полуголых девиц, участвовавших в невыносимо пошлом конкурсе — ну этом, с сосисками и горчицей.
Здесь же все ходили медленно и осторожно, стараясь не задевать друг друга, разговаривали мало и тихо, вполголоса, а то и вовсе шепотом, и татуированные девицы, коих тут хватало, и огромные патлатые и бородатые мужики в кожанках и джинсовых жилетах. На жилетах были эмблемы, но какие именно, Марина разглядеть не смогла, потому что суровые байкеры совсем по-старушечьи кутались в шерстяные пледы, овчинные безрукавки и пуховики. Утро (если, конечно, это было утро) выдалось промозглое, а костров тут почему-то не жгли. Еду готовили на небольших газовых плитках.