Зверь ушел. Охотник снова проиграл. Ты позволил Зверю ускользнуть из-под самого носа. И Зверь сейчас забился в свое логово и смеется над тобой…
Стоп. Или «забился», или «смеется». Звери смеяться не умеют. Люди в логово не забиваются. Уже ведь утро, так? Пускай еще очень раннее, серенькое, тоскливое — но утро! Солнце (которого не видно за облаками) уже взошло. И Зверь принял облик человека. А люди не забиваются в тесные земляные норы, чтобы вылизать шерсть и вздремнуть после ночной охоты…
Люди предпочитают дома. Пускай старые, полуразвалившиеся, со сгнившей крышей и заколоченными окнами. Для оборотня сойдут и такие.
У Ахабьева вспотели ладони.
Тук… Тук… Тук… Тук…
Опять? Или это не кровь стучит в моей голове? Или это… ветер играет неплотно прикрытой дверью?!
Он здесь! — обожгла мысль. Ахабьев перехватил поудобнее обрез и локтем пощупал, на месте ли сверток. Зверь не ушел! Его логово здесь! Я почти загнал его!
Мелкими, кошачьими шажками Ахабьев двинулся в сторону ближайшего дома. Нервы натянулись как струны. На лбу, у самых кончиков волос выступила испарина. Кожу на затылке свело. Пальцы так сжали ложе обреза, что ногти побелели. В горле было сухо и слегка першило.
Успокойся, приказал себе он. Расслабься. Ты слишком напряжен. Зверь никуда не уйдет. Он устал не меньше тебя. У него нет одежды и оружия; ему холодно и страшно. Его бьет озноб, и он понимает, что его загнали в угол… А впрочем… Ведь если он обосновался здесь, в деревне, а не в охотничьем домике, как я думал раньше, то и одежда, и аптечка с амфетаминами, и (наверняка!) оружие у него под рукой. И я вполне могу нарваться на выстрел сквозь дверь. Рановато расслабляться…
Неравномерное постукивание доносилось откуда-то справа, издалека, с того конца улицы. Там, где мы нашли труп пенсионера… Все сходится, подумал Ахабьев. Он там. Хватит строить догадки. Надо просто пойти и убить его. Вперед, охотник!
Короткими перебежками, прижимаясь к забору, согнувшись и с обрезом наперевес он миновал несколько домов, рывком перебежал на другую сторону улицы, перемахнул через низенький забор, прокрался по маленькому и запущенному палисаднику, где одно-единственное чахлое деревце густо заросло кустами омелы, и залег за колодезным срубом. Прямо перед ним стоял скособоченный одноэтажный домик с забитыми крест-накрест окнами. Дверь была приоткрыта и легкие порывы ветра постукивали ею о косяк.
Тук… Тук… Тук… Тук…
Ахабьев по очереди вытер ладони о штанины, очень осторожно, чтобы не клацнуть, сдвинул вправо головку затвора и переломил обрез, вынул патроны и проверил капсюли. Снова зарядил и закрыл обрез. Большим пальцем сдвинул шершавую пуговицу предохранителя. На всякий случай оглянулся и посмотрел через плечо. Задержал дыхание, досчитал до десяти, медленно выпустил воздух сквозь плотно сжатые зубы и метнулся к двери.