Но теперь пора было возвращаться в Сосновку. Ахабьев мечтал о горячей ванне, бритве и двадцати часах сна — лишь для того, чтобы снова ощутить себя человеком. Потом можно будет съездить в город, поужинать в приличном ресторане, снять на ночь девочку… Ему нужно было расслабиться любой ценой, а иначе напряжение последних дней грозило свести его с ума.
Он отлепился от дерева, тихонько охнув от боли в потревоженной ноге, и, с трудом удерживая равновесие, захромал в сторону Сосновки, стараясь не глядеть на присыпанные снегом трупики волчат…
* * *
«Тяжеловато совмещать военную карьеру с призванием охотника. Солдат ведь человек подневольный, куда пошлют — туда идет, и получив приказ, не рассуждает!..
Вот и я не рассуждал. Ни в двадцать первом году, когда простым красноармейцем выбивал из Монголии белогвардейские банды генерала Унгерна фон Штернберга. Ни в двадцать пятом, когда будучи уже чекистом, стрелял басмачей в Туркестане. Ни в двадцать девятом, когда служил на финской границе. Ни в тридцать втором, когда перебросили меня на Дальний Восток, охранять рубежи нашей Родины.
Э, да что тут говорить! Служил я всегда честно, долг свой исполнял добросовестно, с начальством не заедался, на службу не напрашивался, но и от службы не отказывался — вот и помотало меня по всей стране, от Туркестана и до Амура… Нормальная военная жизнь. Немного тяжеловато пришлось, когда появился ты, Колька, но потом твоя мама привыкла в будням советского офицера…
Удивительно другое. Где бы я не служил, куда бы не забрасывала меня судьба военного — Зверь находил меня всюду…»
Из дневников Владимира Аркадьевича Ахабьева, капитана НКВД.
* * *
Грязно-серые разводы, скованные голубоватым инеем, покрывали кафельные стенки пустого бассейна. На дне, у самого стока, лежал ворох мокрых желтых листьев, нанесенных ночной бурей; а тонкий слой пушистого, липкого снега припудрил собой и стенки, и дно, и металлические поручни, ведущие в бассейн, и белый пластмассовый шезлонг, стоящий у самого бортика, и женский труп, покоящийся на дне бассейна.
Это Кира, предположил Ахабьев. Это должна быть Кира. Женщина лежала лицом вниз, и у Ахабьева не было ни малейшего желания спускаться вниз и переворачивать тело. Он только удивился, как мало было крови. Всего несколько бурых пятен на кафеле. И каштановые волосы на затылке женщины были спутаны и покрыты какой-то вязкой, клейкой массой красноватого оттенка.
Не повезло, подумал Ахабьев и отвернулся. Вообще-то они молодцы, быстро сообразили. О джипе этого бритоголового молодца я совсем забыл — а они вспомнили. И попытались на нем уехать. Только Зверь им не дал. Не повезло…