Черт возьми, я просто не знаю, о чем говорить, с раздражением подумал Ахабьев. Мальчонка потерял отца и мачеху, может быть, у него вообще никого не осталось, а я просто не знаю что сказать! А впрочем… что тут скажешь! Да, ему тяжело — но не тяжелее, чем было мне. Он выдержит. Он крепкий пацан…
— Когда я приеду в город, позвоню в милицию, — сказал Ахабьев, щурясь от дыма. — Они будут здесь часа через три-четыре. Точно не хочешь поехать со мной? Тогда жди. И ничего не бойся. Зверь больше не нападет.
— Я знаю, — сказал Виталик.
— Во-первых, — продолжал Ахабьев, — он никогда не нападает, пока светло. А во-вторых, полнолуние кончилось и охота тоже…
— Ты так ничего и не понял? — внезапно спросил Виталик.
— Что? — переспросил сбитый с толку Ахабьев.
— Кто такой Зверь…
Выбросив окурок и усевшись поудобнее, Ахабьев помассировал ногу и сказал:
— Я не знаю — кто он. Я знаю, что его надо убить. И я его убью. У меня не получилось в этот раз — но я сделаю это в следующий. Ради этого я живу… Я охотник.
Его почему-то зацепил тот наглый, пренебрежительный тон, которым был задан вопрос. А начав оправдываться, он разозлился. Достал новую сигарету, размял ее в пальцах и чиркнул спичкой. Успокойся, охотник… Побереги нервишки.
— Это ты, — жестко, зло сказал Виталик и посмотрел на Ахабьева с ненавистью. — Зверь — это ты.
У Ахабьева онемело лицо.
— Не говори чепухи. Я охотник!
— Ты — Зверь. Ты просто этого не знаешь, — убежденно повторил Виталик.
— Что ты плетешь?! — завелся Ахабьев. — Я — Зверь? Я убил свою жену и своего сына? Я убил всех в Сосновке? Это же бред! Я сделал все, чтобы спасти твоего отца и других… Я просто не смог. Это было выше моих сил… Но это не значит, что я — Зверь… Ты просто сам не понимаешь…
— Я-то понимаю, — перебил Виталик. — Ты хромаешь.
— Ну и что? Что с того?
— Зверь попал в капкан. В твой — в свой! — капкан. Правой задней лапой. А потом вырвался. Я видел. И Генка видел. Он пошел за Зверем в лес. А днем я слышал выстрелы. И Генка не вернулся. Зато вернулся ты, и ты хромаешь! У тебя должен быть шрам, свежий шрам на правой ноге! Покажи!
Ахабьев устало вздохнул.
— Ничего я тебе не буду показывать…
— Вот видишь! — яростно воскликнул Виталик.
— Ничего я тебе не буду показывать, — твердо повторил Ахабьев. Ты мне все равно не поверишь, но хромать я начал только этим утром… И будь я Зверем, я бы уже свернул тебе шею.
— Нет. Полнолуние кончилось. Тебе придется подождать следующего раза! — Виталик язвительно усмехнулся.
— Следующего раза… — задумчиво повторил Ахабьев.
— И в следующий раз я буду готов, Зверь! — яростно прошипел Виталик.