Мэри вытерла глаза, с благодарностью приняв платок, протянутый ей Энтони, и едва слышно продолжала:
– Другой обет я дала твоей матери, когда навещала ее могилу.
– Верно, – печально улыбнулась Кет. – Я и сама не раз ходила с вами.
– Нет, милая. Это было еще до свадьбы. Я встала на колени перед ее надгробием и дала свой третий обет. Она была тебе хорошей матерью: так говорили все, и любой дурак мог видеть, как ты по ней тоскуешь. Поэтому я пообещала ей то же самое, что и тебе: быть хорошей матерью, любить и лелеять, как собственную плоть и кровь. – Она подняла голову, и Кейт увидела в прояснившихся глазах прямоту и искренность. – Мне хочется верить, что она спокойно спит в могиле. Вряд ли какая-нибудь мать может скончаться с миром, зная, что оставляет сиротой совсем маленького ребенка!
– О, Мэри, – прошептала Кейт.
Мэри грустно улыбнулась, прежде чем обратиться к Энтони.
– Вот почему, милорд, я раскаиваюсь. Мне следовало бы видеть, как она страдает.
– Но, Мэри, – запротестовала Кейт, – я и не хотела, чтобы вы видели. Пряталась в своей комнате. Под кроватью или в шкафу. Где угодно, лишь бы вы не узнали.
– Но почему, солнышко?
Кейт украдкой смахнула слезу со щеки.
– Понятия не имею. Наверное, не хотела волновать вас. А может, боялась показаться слабой.
– Ты всегда старалась быть сильной, – прошептала Мэри. – Даже когда была совсем крошечной.
Энтони сжал руку Кейт и взглянул на Мэри.
– Она сильная. И вы тоже. – Мэри долго смотрела на падчерицу, а потом продолжила: – Когда твоя мать умерла… понимаешь, меня там не было, но после свадьбы твой отец рассказал мне все. Он знал, что я уже любила тебя, и считал, что так я лучше пойму, как обращаться с тобой.
Твоя мать скончалась скоропостижно. По словам твоего отца, она заболела в четверг и умерла во вторник. Все это время лил дождь: одна из ужасных нескончаемых бурь, когда струи воды безжалостно бьют по земле, пока реки не выходят из берегов, а дороги становятся непроезжими. Он был уверен, что она выживет, если только прекратится дождь. Конечно, это глупое суеверие, но он каждый вечер, ложась спать, молился, чтобы завтра показалось солнце. Молился обо всем, что могло дать хотя бы крошечную надежду.
– О, папа, – тоскливо прошептала Кейт.
– А тебе, естественно, приходилось сидеть дома, что безмерно тебя раздражало. – Мэри задумчиво улыбнулась, очевидно, погрузившись в воспоминания. – Ты всегда любила бегать в саду. Отец рассказывал, что твоя мать каждый день выносила из дома колыбель и укачивала тебя на свежем воздухе.
– Я этого не знала, – прошептала Кейт.