– Нет, – шепнул он, гадая, не слишком ли сильно сжимает ее. Он не хотел отпускать ее. Никогда.
– Тебе нужно отдохнуть, – продолжала она. Энтони попытался закрыть глаза и не смог.
– Как хорошо… – зевнула она.
Он поцеловал ее в лоб и что-то согласно промычал. Кейт приподняла голову и поцеловала его в губы.
– Надеюсь, так будет всегда, – заключила она, снова зевнув: очевидно, сон одолевал ее. – Отныне и навеки.
Энтони окаменел.
Всегда.
Она не знает, что значит для него это слово. Пять лет? Шесть? Может, семь ли восемь.
Навеки.
Это слово для него не имеет смысла. Он просто не в состоянии его осознать.
И внезапно ему не стало хватать воздуха.
Одеяло превратилось в кирпичную стену, сомкнувшуюся над ним и грозящую раздавить.
Он должен выбраться отсюда. Должен уйти. Должен…
Энтони вскочил. По-прежнему задыхаясь, потянулся к одежде, разбросанной по полу, и стал продевать ноги в первые попавшиеся отверстия.
– Энтони!
Он резко вскинул голову. Кейт уже успела сесть. Даже в полутьме он видел в ее глазах боль и смущение.
– Ты здоров? – спросила она. Он коротко кивнул.
– В таком случае почему ты суешь ногу в рукав рубашки?
Он опустил голову и пробормотал ругательство, которое до сих пор не осмелился бы произнести при даме. Добавив еще несколько отборных проклятий, он смял в кулаке тонкую ткань, отбросил и натянул брюки.
– Куда ты? – встревожилась Кейт.
– Мне нужно уйти, – буркнул он.
– Сейчас?
Он не ответил. Не знал, что ответить.
– Энтони?!
Кейт сползла с кровати и потянулась к нему, но за миг до того, как ее пальцы коснулись его подбородка, он съежился и отпрянул, ударившись спиной о кроватный столбик. Он снова увидел в ее лице обиду и боль, но знал, что стоит ощутить ее нежное прикосновение – и он погиб навсегда.
– Черт побери! – взорвался он. – Где мои рубашки?
– В твоей гардеробной, – нервно напомнила она. – Там, где всегда.
Он почти выбежал в гардеробную, не в силах слышать ее голос. Что бы она ни говорила, в ушах звенело «всегда» и «навеки».
И это его убивало.
Когда он вышел из гардеробной в сюртуке и туфлях, Кейт в расстройстве бродила по комнате, теребя голубой пояс своего пеньюара.
– Мне нужно идти, – глухо повторил Энтони.
Кейт промолчала: именно то, чего он от нее, вроде бы хотел, но вместо этого не шевельнулся. Ожидал, пока она заговорит.
– Когда ты вернешься? – спросила Кейт наконец.
– Завтра.
– Это… хорошо.
Энтони кивнул.
– Я не могу находиться здесь! – выпалил он. – Мне нужно идти.
Кейт на миг зажмурилась.
– Да, – согласилась она трогательно жалким голосом. – Ты уже сказал.
И, не объяснив, куда идет, не оглянувшись, он направился к двери.