Ибо то, что я собираюсь сделать, – это…
– Аааа…
Когда же я так заблудился? Нет – уже моя попытка убить Ироху-сан разве не свидетельствует, что у меня не все винтики на месте? У меня уже тогда были проблемы с психикой; я просто их не заметил, потому что Ироха-сан осталась жива.
Я хочу молиться за Дайю. Я хочу молиться за счастье Дайи вместе с Коконе и Харуаки. Я хочу плакать вместе с ними. Я хочу разделить их чувства, хочу вместе отправиться на выручку.
Но я не могу.
Я верну Марию. Я просто не могу не поставить ее возвращение превыше всего остального. Ничего тут не поделаешь.
Я изменился навсегда.
Заполучив «Пустую шкатулку», я превратился в чудовище.
– Уу… уууууу…
На моем лице слезы.
Но это не прекрасные слезы, пролитые за другого, как у Коконе и Харуаки. Это страшные, эгоистичные слезы; я оплакиваю то, чем я стал.
– Харуаки, Коконе.
Все, что я могу, – облечь свои истинные чувства в слова.
– Я правда люблю вас обоих.
Это единственное, что я могу произнести честно и искренне.
Харуаки обнимает нас.
Коконе рыдает.
Проливать такие ужасные слезы, как у меня, – величайший грех. Слезы Коконе стекают мне на щеку, их чистота словно молча обвиняет меня. От этого мне еще печальнее.
– Я люблю вас, но, возможно, я предам вас.
Они смотрят на меня круглыми глазами.
– Простите. Что бы ни произошло, я буду делать все, чтобы спасти Марию. Я даже использую ваши чувства, чтобы ее вернуть. Возможно, я не сумею спасти Дайю. Возможно, я загоню его в угол. Но я правда, правда думаю, что хочу спасти его. Простите. Но я не могу желать этого всем сердцем. Простите. Простите, что я не могу желать его спасения всем сердцем, – мои слезы все не останавливаются. – Пожалуйста, простите меня.
Какое-то время мы стоим молча, обнимая друг друга.
Молчание нарушает Коконе.
– Ничего, – произносит она и всхлипывает. – У меня то же самое. Я могу делать что-либо только ради Дайи. Не ради самой себя, хоть Харуаки и хочет этого.
Она отодвигается от моей груди, выскальзывает из объятий и улыбается мне.
– Я прощаю тебя, Кадзу-кун, поэтому прости и ты меня.
Глядя на их слезы, я могу сказать лишь одно.
Как и у тех четырех фильмов, которые смотрит Дайя, я просто не могу представить себе, чтобы у этой истории был счастливый конец.
Где я допустил решающую ошибку?
Когда все пошло не так?
Если я ошибался с самого начала, значит, Дайя прав в своих попытках переделать мир?
Я не знаю.
Я не знаю, но нам надо идти.
К торговому центру, где расположен вход в «Кинотеатр гибели желаний».
К Дайе.
К Марии.
Но прежде я врежу в свое тело напоминание о том, что я сбился с пути.