— Вот! — говорю. — Это звучит солидно. Неплохое место, цена доступная.
Катя вдруг словно бы увяла. Волосы падают на глаза, губы дрожат.
— Драгги, похоже, что любая цена для нас недоступна.
— Что за чушь? Почему?
— А потому что сразу спрашивают: «Вы одна или с мужем?» — а я отвечаю: «Не одна и не с мужем».
— Ну и что из этого? В Англии никому не заглядывают в паспорт.
— Но цена сразу же становится недоступной.
— С чего ты это взяла?
— Потому что при смене местожительства displaced person[43] обязано отмечаться, и тут-то все и выходит наружу. Франтишек обо мне в полицию не докладывал. Миссис Маффет тоже мной не интересовалась, а ты вообще наплевал на это. А теперь мне самой приходится хлопотать.
— Брось его, пусть живет один, оставайся у меня.
Она отвела со лба волосы, посмотрела на меня спокойно, но только от ее взгляда у меня все внутри перевернулось.
— Драгги, — говорит, — пока Михал жив, я всегда буду с ним и любое место мне подходит.
Я вышел. Через минуту вернулся, а она сидит на том же месте, глаза опустила, не плачет и ничего не делает.
— Катя, darling, зачем же так убиваться, надо что-то делать. Я знаю, какая у Михала работенка.
Она не удивилась, подняла голову, молчит. Я расхрабрился и продолжаю:
— Ты думаешь, его надолго хватит? Отец его был важной шишкой там у них в стране, мать — Франтишек говорит, мать выглядит как графиня. А сын — мусорщик? Подумай сама.
Она глаз не поднимает.
— Что же мне делать? — спрашивает.
— Поди работать, а его уговори, пусть учится.
Она как сидела, так и сидит.
— В больницу я не вернусь, Драгги, и не думай, ни в больницу, ни к родителям и вообще ни к чему, что было раньше, потому что тогда я была Кэтлин, теперь — Кася, и с прошлым покончено.
— Вот это уже что-то определенное, но кто же говорит с тобой о родителях или про больницу, ведь ты можешь зарабатывать, а это все жалкие гроши. Давай я запишу тебя на эти курсы. Занятия по утрам. Всего несколько часов. Михаил…
Тут она рассердилась.
— Не смей называть его Михаилом… Он Михал или Майкл.
Ужасно смешно она выговаривает Михал, получается нечто вроде Микау.
— Ну, ладно, ладно, не буду. Микау ни о чем не узнает, начнешь зарабатывать, увидишь, как он взбодрится. Живите пока у меня.
Так началась карьера самого модного «лица сезона». Все оказалось так, как я и предвидел. Я отвел Екатерину на курсы для этих райских птичек, которые за один час меняют десять оперений. Мадам, как мне кажется из ста претенденток выбирает одну, но для мисс Лизи (от lizzard — ящерица) — так я представил миссис Брэдли — она сделала исключение по причине «своеобразия ее лица» и подходящих размеров ее талии и всего прочего. Еще до того, как мисс Лиззи кончила курсы, ее приметил один бойкий фотограф. Пригласил в свою студию, провел репетиции, сделал снимки и ринулся завоевывать модные журналы. Через месяц Кася с томным ртом, глазами, мечтательно глядевшими на мир из-под длинной челки, появилась на обложке «Вога» одетая в мешок стоимостью в сто фунтов стерлингов. У Кати стали водиться денежки, она прибегает с работы растрепанная, запыхавшаяся, только бы успеть, только бы вернуться до прихода Михала. А он как возил мусор, так и возит.