Шоссе номер 441, как и прочие дороги в округе Палм-Бич, находится в состоянии перманентных дорожных работ, так что к половине пятого, когда у нас с Лайамом назначена встреча, мне никак не успеть. Понимая, что в очередной раз проштрафилась, я набрала его номер и нажала кнопку громкой связи, словно это была моя молитва Господу Богу. «Ну пожалуйста, Господи. Ты меня слышишь? Ну, прошу тебя, — беспрестанно крутилось у меня в голове. — Пусть лабораторные анализы покажут, что Маркус и другие присяжные были убиты».
— Макгеррити! — рявкнул в трубку Лайам.
Было слышно, что он раздражен. Не иначе как проторчал в нашей юридической конторе не один час, ожидая моего приезда.
— Это я. Извините. Знаю, что опаздываю. Так что там показали анализы?
— У меня хорошие новости и плохие. С каких начать?
— Давайте с хороших.
— Анализы крови, взятые у Келлера после смерти, показали высокий уровень калия и кальция в плазме крови.
— Есть! — прошептала я, чувствуя, как меня охватывает возбуждение. — По словам моей сестры, а она у меня врач, это однозначно свидетельствует в пользу убийства.
— По словам директора лаборатории, калий ничего не доказывает.
— Что? Не может быть!
— Келлеру, пока его пытались реанимировать, делали внутривенное вливание. Раствор для капельницы содержит калий. А так как он умер, этот калий не успел до конца впитаться. В результате анализы ошибочно показывают его высокий уровень.
— Понятно… черт, вот незадача. А что тогда хорошая новость?
— Кальций. Его наличие кажется подозрительным.
— Почему?
— Кальций вводят как противоядие при передозировке калия.
У меня в голове всплыла медицинская карта Келлера.
— Хелен Каллагэн сделала в его карточке пометку, а затем перечеркнула ее. Мне тогда удалось разобрать первые три буквы — к-а-л. Если допустить, что калий был введен Келлеру через укол в шею, а не через капельницу, значит, кому-то в больнице было известно, почему ему стало плохо с сердцем, и он попытался его спасти. Вот только как это доказать? Они не могли бы сделать дополнительные анализы?
— Нет. И это частично плохие новости.
Я поникла.
— Частично? А что, есть и другие?
— Есть. Машина, которой они пользуются, — какая-то «центри-дура» — вышла из строя. И они не могут довести анализы Маркуса до конца, пока эта центри-дура вновь не заработает.
— И когда это произойдет?
— Может, даже сегодня, ближе к вечеру. Самое позднее — завтра днем.
— Черт, опять невезуха. А в другую лабораторию обратиться нельзя?
— Образец уже прошел частичную обработку.
— Да, и впрямь хорошего мало.
— Всякое бывает, Финли.