— Возьмите ее и идите, — сказал он и протянул мне папку.
— Может, мне кому-нибудь позвонить?
В полицию? Нет, это слишком жестоко: видно, что человек сейчас проходит через адовы муки. Так что звонок может подождать.
Я взяла папку и вышла, оставив его наедине со своим горем. У меня оставалось десять минут, чтобы добраться до дома Холлов на Сингер-Айленде. Я схватила телефон и набрала нью-йоркский номер Лизы.
Мой звонок приняла оператор.
— Могу я поговорить с доктором Таннер?
— Доктор Таннер на операции. Она может вам перезвонить?
Черт, зачем иметь сестру-хирурга, если она, когда ей ни позвонишь, вечно на операции?
— Да-да, передайте ей, чтобы она, как только освободится, позвонила сестре. Это очень важно.
Следующим в списке звонков был Лайам.
— Я у ворот дома Холлов, — произнесла я и переключила телефон в режим микрофона.
Заодно я скороговоркой пересказала результаты рандеву с Дейвом Райсом.
— Вы можете факсом прислать мне этот документ?
— Какие проблемы. На всякий случай я всегда держу в бардачке факсовый аппарат, — съязвила я.
— Извините, я как-то не подумал. Ладно, это потерпит. Факс можно найти где-нибудь в городе. Как только выйдете от Холла, не сочтите за труд, отправьте мне эту бумагу. Готов поклясться, семейный врач Эвансов сумеет объяснить, что в этом документе не так и почему им можно воспользоваться для шантажа.
— Я могла бы показать счет Холлу.
— А вот здесь вы неправы. Никогда не открывайте своих карт подозреваемому.
— Кажется, я вижу их дочь, — прошептала я, сама толком не зная почему. Я все еще сидела в машине, и девушка вполне могла решить, что я разговариваю сама с собой. — Она смотрит в мою сторону.
— А теперь вперед! — спокойно ответил Лайам. — Только как можно быстрей, не вдавайтесь в ненужные подробности. Постарайтесь вытянуть из них как можно больше.
Дом Холлов оказался примерно таким, каким я представляла его себе. Отделан со вкусом, каждая мелочь продумана, чувствуется рука хорошего дизайнера. Почти на каждом столике вазы со свежими цветами. Дочь по имени Зоя — с типичным для подростков недовольным выражением лица — заставила меня ждать в фойе, вызвавшись пойти за родителями.
Я тем временем разглядывала комнату. Картины на стенах, по всей видимости оригиналы. Ковры — из антикварного магазина. Подозреваю, что хрустальная люстра над моей головой потянула как минимум тысяч на тридцать.
Однако ничто так не заинтересовало меня, как письмо на журнальном столике. Оно было из департамента по делам успеваемости учащихся. Как бывшая ученица частной школы, я знала, когда приходят такие письма. Скорее всего, Зоя Холл провалила один или несколько предметов и ей светит исключение из школы.