Люк рассмеялся. И смеялся до тех пор, пока его лицо не согрелось и не залилось слезами.
— Разве не так? — продолжил Дом, улыбаясь сквозь слезы. — Фил тоже женился на кошмаре. Это его проблема. Бедный засранец. Теперь все достанется этой сучке. Чего она всегда и хотела. Будем надеяться, что долги по кредиту тоже достанутся ей. Но Гейл… — Он сделал паузу и выдохнул. Когда он продолжил, его голос перешел почти на шепот. — Она не сможет с этим справиться, и дети тоже. Вот почему я хочу выбраться. Я должен. Просто должен. Ее родители слишком старые. Ребятишки не перенесут… — Дом откашлялся. Выдохнул изо всех сил.
— Сейчас не время, Домжа. Держись. Большой толстый плакса…
Они снова сидели в тишине. Люк почувствовал спиной, что тело Дома стало теплее.
Повернул голову. — Мы справимся, дружище. Справимся. Завтра. И послушайся своего же совета, не истязай себя. Не сейчас. Не здесь. Я снимаю шляпу перед вами, ребята. Снимаю. И всегда так делал. У вас все получилось. — Он сделал паузу. — То, что я сказал вчера вечером, было чушью. Просто я чувствовал себя изгоем. Дурная привычка. — Он сделал длинный усталый вздох. — Я всегда завидовал вам, парни. Знаешь это?
— Будь осторожен в своих желаниях, — сказал Дом, и откашлялся от нахлынувших эмоций.
— Я всегда вами очень гордился.
— А мы всегда восхищались тем, что ты отмачивал. По крайней мере, ты всегда действовал изобретательно. Делал дела несколько иначе. Хотел чего-то другого.
— Это ни к чему ни привело. Вот все, что я знаю.
Дом пожал плечами, вздохнул. — Мы все были более-менее моногамными типами. Вступали в отношения и оставались в них. Потом дети. А ты, как минимум, несколько раз бросал своих телок.
Люк улыбнулся.
— И мы все после университета вернулись в наш родной город. Никуда не уехали. Это облегчило нам жизнь, Люк. Когда мы отучились, все было дешевле. Мы купили дома. До последнего времени не меняли работу. Я никогда не рисковал. И Фил. Вы с Хатчем, по крайней мере, пробовали себя в чем-то другом. Да какое это имеет значение? На самом деле никто не защищен. Не так ли? Никто из нас не знал, что жизнь нам подбросит. Все облажались, Люк. Все пострадали. Все наделали ошибок. В этом лесу. И не важно, в каком доме ты живешь.
Они снова на какое-то время замолчали. Люку было неловко и стыдно. За то, что он сделал с Домом, за то, что сказал. Это его друг. Покалеченный, замерзший, напуганный, но все равно пытающийся его подбодрить. Если это не дружба, то что тогда? Он не знал. — Я имел многое, но так и не научился это ценить. И теперь я знаю, что у меня никогда не было подобных испытаний. Серьезных испытаний. До сих пор. Я стал сам себе помехой и ною из-за этого.