— Помните Рэйли? — говорил Бердж. — Боже мой, что это был за олух царя небесного! Невыносимый олух! Помните этот его идиотский монокль?
Собеседники Берджа рассмеялись. Они были настроены добродушно, но Бердж явно злился. Когда он думал об этом Рэйли, который имел наглость носить монокль, он рвался к воображаемому противнику, готовый нанести ему любое физическое увечье. Что-то вспыхнувшее в Чарлзе заставило его пренебречь доводами здравого смысла и вмешаться в разговор.
— А может быть, он носил монокль потому, что у него с одним глазом что-нибудь неладно, — предположил он.
Бердж свирепо обернулся к нему.
— Черта с два, — сказал он резко. — Будь у него что-нибудь с глазом, мог бы носить очки. С простым стеклом для здорового глаза.
Бердж говорил быстро и раздраженно, словно желая показать, что не стоит и оспаривать такое глупое возражение.
Чарлз безрассудно продолжал настаивать:
— Зачем ему было смотреть сквозь простое стекло здоровым глазом, когда он им и так хорошо видел?
Бердж наконец удостоил его связным ответом. Теперь он говорил таким тоном, что все гости прервали свои разговоры и прислушались.
— Готов объяснить вам, почему он мог бы смотреть сквозь простое стекло, — сказал он, — если вы сами этого не можете понять. Он должен был бы сделать это, чтобы не выглядеть набитым олухом. Нося этот идиотский монокль, он просто выставлялся. Все глазели на него, куда бы он ни пошел. Вот для чего он это делал. И вы это знаете не хуже нас. Просто он хотел привлечь к себе внимание.
Что-то подхватило и понесло Чарлза. Он вдруг почувствовал безумное желание поиздеваться над Берджем. Он не хотел прекращать спор. Четвероклассник бросал вызов старосте выпускников, больничный санитар восставал против почти законченного врача. Гостям стало не по себе.
— Слушайте, Бердж, — сказал он горячо и грубо. — Вы нападаете сейчас на этого беднягу Рэйли просто для того, чтобы привлечь внимание к собственной особе. Помните, вы были капитаном факультетской команды по рэгби?
Бердж ответил небрежным кивком. Лицо его ровно ничего не выражало, только легкая усмешка никак не разглаживалась даже ночью, когда он спал.
— Когда вашей команде везло, — настаивал Чарлз, — и зрители аплодировали, можете ли вы, говоря по чести, отрицать: ведь вы бывали рады, что это победа при зрителях и что часть этих аплодисментов приходится и на вашу долю. Разве вас не радовало восхищение зрителей?
На этот раз не было даже кивка. Бердж только смотрел на него в упор с нескрываемой ненавистью.
— Иными словами, неужели вы не верили или хотя бы не старались поверить, что есть формы привлечения к себе внимания, так, кажется, вы это называете, которые и безвредны, и даже хороши?