Карцев посмотрел на красное, вспотевшее лицо Машкова. «Отпустит на полчаса? Наверняка нет. Ну, тогда надо обойтись без разрешения». Он неторопливо прошел в прихожую и оттуда — во двор. Мазурина он застал у себя в роте. Подложив под медные пуговицы деревянные дощечки с прорезанной щелью, тот чистил пуговицы мазью и тряпочкой. Это полезное занятие позволяло ему разговаривать с несколькими солдатами, сидевшими вокруг него и занимавшимися тем же делом. Карцев, не подавая виду, что пришел именно к нему, стал в тени навеса и ждал минут пять, пока не появился Мазурин. Осмотревшись, нет ли поблизости чужих ушей, он рассказал Мазурину о том, что сообщила Тоня.
…Два дня прошли очень напряженно. Мазурин пытался выведать что-либо через полковую канцелярию, где работал писарем Пронин — свой человек, но так ничего толком и не узнал.
— Что-то есть, — говорил Пронин, — но делается все в большой тайне. Поход — это точно, но куда, когда, с какой задачей — еще не пронюхал.
Однако слухов о предстоящем походе нельзя было скрыть. В ротные цейхгаузы прислали новое обмундирование и сапоги. Каптенармусу кое-что удалось выведать у военного чиновника — интенданта на вещевом складе, и он под страшным секретом поделился новостями с унтер-офицерами Колесниковым и Машковым. Те ходили с заговорщицким видом, значительно переглядывались, и это еще больше всех волновало. Солдаты собирались в укромных уголках, думали-гадали, куда же их могут отправить. Говорили, что в Питере вспыхнула крупная забастовка и будто их гонят туда, на усмирение. Другие сообщали о крестьянских волнениях и даже называли место, где они происходят, — Скопинский уезд Рязанской губернии. Вот куда, должно быть, придется выступать!
В эти же дни на квартире у Семена Ивановича собрались Мазурин, Карцев, ефрейтор Балагин — уральский рабочий, писарь Пронин и — совершенно неожиданно для Карцева — поручик Казаков, рыжеватый, сухощавый человек с внимательным взглядом карих глаз. Был еще молодой рабочий, ничем как будто не примечательный.
И все время, Пока шла беседа, Карцев не мог избавиться от чувства неловкости: ему все казалось, что офицера надо остерегаться. Что поделаешь, солдатская привычка!
Много курили. Казаков, облокотившись на рукоятку шашки, рассказывал:
— Младшие офицеры тоже ничего не знают. Объявили, что полк выступит и поход будет продолжаться три-четыре дня. Все остальное неизвестно.
— А ты что предполагаешь? — спросил Семен Иванович.
— Трудно сказать… Может быть, учение в составе других частей дивизии, боевая поверка…
— А если в Иваново пошлют? — задал вопрос молодой рабочий.