У благородных своя жизнь, парят себе в поднебесье со своими проблемами и заботами. Так что Ангус затрагивал лишь основные моменты имперской жизни. А такие вопросы, как платёжные средства, сельское хозяйство, придорожные трактиры, жизнь обычных людей, транспорт, почём в столице услуги проституток, сколько стоят рабы и кто противники империи на востоке, юге и западе, его как‑то не волновали. И именно от дядьки‑воспитателя, а не от мага я узнал, что существуют оборотни и вампиры, которые отнюдь не сказки, а реальность, хоть и редкая, а главная денежная единица империи — золотая монета иллир, которая стоит десять серебряных ниров, а один нир — это сотня медных бонов. Всю эту информацию я впитывал как губка, крепко запоминал, перерабатывал, переосмысливал и подгонял под себя. Это было хорошо, поскольку информация — сила, и новые знания вселяли в меня некоторую дополнительную уверенность в завтрашнем дне и заставляли активней заниматься и тренироваться.
Так я прожил до середины февраля, месяц нара, как он здесь называется. И сегодня впервые у меня был серьёзный тренировочный спарринг с десятником Юнгом, одним из моих учителей. Естественно, я проиграл все три схватки и даже ни разу не дотянулся до сержанта, слишком тот опытен. Но я выстоял, не сломался, удостоился похвалы ветеранов и от этого был немножко собой горд. А в первых сумерках приготовился к тому, что продолжу слушать истории дядьки.
Однако оказалось, что этот день для семейства Ройхо необычный — День поминовения предков, и вечером должно состояться посещение родового храма. Так что, поужинав, вместе с моими нечаянными братьями Айнуром и Трори мы вышли на покрытый свежим снегом и освещенный масляными фонарями двор замка. Здесь мы присоединились к отцу, матери и сестрам. Глава рода Ройхо оглядел нас и улыбнулся мне. Но, вспомнив, что я не настоящий его сын, снова стал серьёзным и хмурым.
Граф зашагал в сторону родового храма, расположенного в левом приморском донжоне. Мы — за ним следом. Через сотню метров все Ройхо вошли в башню и, повернув от входа налево, оказались в просторном помещении в форме квадрата, посреди которого стоял белый мраморный алтарь. Подле него двумя полукружьями горело два десятка свечей, а на стенах храма висело около сотни портретов. Это был своего рода зал славы графского рода. Здесь мне бывать ещё не доводилось, поэтому я осматривал картинную галерею с неподдельным интересом, так как посмотреть было на что. И хотя я не мог сказать о себе, что являюсь ценителем живописи, тем не менее сообразил, что картины написаны профессионалами высокого уровня, а не деревенскими мазилами. Видимо, память предков в замке чтили и на портреты не скупились.