Квентин тем временем начал рассказ о делах древних Ройхо, и три часа подряд все мы внимали его красочной речи и откладывали на подкорку мозга каждое слово. Затем, когда он закончил, вся семья, и я в том числе, встала полукругом вокруг алтаря и хором произнесла слова, придуманные ещё третьим графом Ройхо. Все присутствующие говорили, а я повторял за ними:
— Слава вам, предки наши! Мы, ветви вашего рода, пришли почтить вас, ибо помним о делах ваших славных и о том, кто мы есть в этом мире! Благодарим вас за жизнь и надеемся на то, что сейчас из мира мёртвых вы смотрите на нас с одобрением! Храните наш очаг и благословите своих потомков!
С последними словами пламя свечей на краткий миг взметнулось ввысь. И если бы я был дома, то посчитал бы, что это какой‑то фокус. Но поскольку вокруг меня мир Кама‑Нио, то вполне возможно, что сейчас за нами действительно, как и говорил Квентин, наблюдали духи семейства Ройхо.
На этом моменте поминовение предков можно было считать оконченным. Но граф отправил семью на отдых, а мне велел остаться. Когда Катрин и дети вышли, он достал из‑за алтаря серебряный витой кубок с резьбой по ободу и бутылку вина, налил в ёмкость тёмно‑красную жидкость, поставил её между свечей и сказал мне:
— Дай свою ладонь.
Не задумываясь, я протянул к нему правую, а он крепко ухватил её, как клешнями, и подтянул меня к алтарю. В его руке блеснула сталь кинжала, которая прошлась по коже. Брызнула кровь, и граф, возразить которому я не посмел, стал собирать её в кубок. Я, чтобы не закричать, стиснул зубы. Сколько крови вылилось в вино, не знаю, но граммов сорок — пятьдесят точно, это можно было определить по тому, как уровень жидкости в кубке поднимался.
Наконец граф выпустил мою руку. Я сжал кулак, а Квентин впервые по‑доброму усмехнулся и рассёк свою ладонь. Кровь старшего Ройхо смешалась с моей и вином.
— Духи предков! — произнёс граф после того, как кубок наполнился до краёв. — Примете ли вы нового родича в семью Ройхо?! Дайте нам знак!
Вновь взметнулось ввысь пламя свечей. И в этот момент произошло нечто странное и в самом деле чудесное. Кубок начал опустошаться, уровень жидкости опускался на глазах, и вскоре ёмкость была совершенно пуста. Свечи стали гореть ровно, и граф Ройхо, повернувшись ко мне лицом, надел на мою левую руку тонкий витой браслет из серебра с поперечным рисунком руны «Справедливость».
— Что это? — спросил я.
— Оберег, — короткая заминка, — сын. Тот самый, который прежний Уркварт носил до того момента, как умер. Он защитит тебя от сглаза, порчи и большинства враждебных магических действий. Кроме того, он является опознавательным знаком того, кто ты и из какого рода.