Поэтому жизни прожитые и жизни рассказанные тесно взаимосвязаны и взаимозависимы. Можно сказать, что, как это ни парадоксально, истории, рассказанные о жизни, вмешиваются в прожитую жизнь еще до того, как она проживается и о ней становится возможным рассказать... Как это выразил иными словами Стюарт Холл, «по причине нежелания до бесконечности расширять территориальные притязания наших рассказов, представления о вещах, равно как 'механика' и режимы формирования этих представлений, играют в культуре конституирующую, а не просто рефлексивную, постсобытийную роль» [7]. Повествования о жизни якобы диктуются скромным желанием внести («на основе ретроспективного взгляда», «учитывая усвоенные уроки») некую «внутреннюю логику» и смысл в жизнь, которую они описывают. На самом же деле свод правил, которые осознанно или неосознанно соблюдаются при таком повествовании, не менее сильно влияет на жизни, о которых рассказывается, чем на само повествование и на выбор злодеев и героев. Человек проживает свою жизнь, как историю, которой предстоит быть рассказанной, но способ, каким история будет соткана, определяет технику свивания нити самой жизни.
Можно утверждать, что рубеж между «фоном» и «действием» («структурой» и «институтами», pasceih и poiein) является наиболее горячо оспариваемой границей, определяющей контуры карты Lebenswelt (жизненного пространства) и, косвенно, траектории жизненных путей. На этом рубеже идут самые ожесточенные идеологические бои; вдоль этой границы зарываются в землю бронемашины и самоходные орудия, принадлежащие враждующим идеологиям, - и все это, чтобы сформировать «воображаемое», «здравый смысл», то есть «запретную для перехода линию», защищенную от выпадов мысли и заминированную на случай забредшего воображения. Несмотря на всю серьезность усилий, эта граница постоянно перемещается; в общем, это странный рубеж, поскольку сомнение в нем оборачивается наиболее эффективной формой возражения. «Вещи не таковы, какими кажутся», «они не таковы, какими вы их считаете», «не так страшен черт, как его малюют» - подобных воинственных кличей защитники этой границы вполне резонно боятся более всего, как боятся их и ораторы, толкующие со своих кафедр о божественных вердиктах, законах истории, потребностях государства и заповедях разума, с немалым трудом постигнутых ими. Разрабатывая практическую и теоретическую стратегию культурологических исследований, составивших впечатляющий британский вклад в ту часть современного обществоведения, которая имеет дело с проблемами познания, Лоуренс Гроссберг предположил, что концепция «артикуляции» («процесса, устанавливающего связь между практическими шагами и их результатами и в то же время предусматривающего, что действия могут иметь иные, нередко непредсказуемые последствия») наиболее удачно схватывает стратегическую логику битв, идущих на рассматриваемом рубеже: