Сами мостки для постирушек были для меня весьма необычные. От берега все как у нас: нечто узкое, мостообразное на сваях, но венчала каждый такой мосток большая ротонда, в которую помещалось не менее пятнадцати прачек, причем место каждой было отделено столбами, поддерживающими коническую крышу этой беседки на воде. И таких ротонд вдоль берега стояло с полдюжины.
Увидев, что я заинтересовался этими женщинами в мокрых рубашках, которые так эротично обтягивали их спелые груди, шкипер охотно пояснил.
— В Нанте, Ваш Высочество, есть цех прачек, куда допускаются только женщины. Этот кусок берега под обрывом цех давно выкупил у города. Не меньше ста лет назад. И места для стирок они заказывали сами у цеха плотников. Удобно. Даже в дождь стирать можно. Работа без простоя — заработок больше.
— А зачем их выдвигать так далеко в реку?
— У берега, Ваше Высочество, вода не так чиста из-за частых обвалов обрыва. Глина, — сказал он последнее слово с небольшой протяжкой, как будто оно объясняло все на свете. — Зато она тут очень мылкая и ей стирать хорошо.
Прачки с конкурсом «лучшей мокрой маечки» медленно проплыли мимо борта и остались за кормой.
— Это единственный женский цех в Нанте? — задал я вопрос шкиперу.
— Истинно так, Ваше Высочество, если не считать цеха проституток.
— Интересно, как магистрат присваивает блудницам звание мастера? — засмеялся я. — Заочно или на мандатной комиссии?
Но шкипер оставил этот вопрос без ответа. Наверно он его и сам не знал. Но скорее не оценил моего юмора.
— И что, каждая проститутка в этом цеху — мастер? — уточнил я у шкипера.
— Нет, Ваше Высочество, сами проститутки у них как раз наемные подмастерья. А мастерами являются бандерши, как организаторы дела. Женщины для развлечения пользуются в Нанте определенным почетом и защитой города. А занятие этим ремеслом вне цеха преследуется магистратом в пределах городских стен, как незаконное. А за городом передком подрабатывают дочери содержателей трактиров и постоялых дворов, не отрываясь от основных обязанностей. В порту еще были дешевые внецеховые бордели для непритязательных моряков, но вероятно они уже сгорели.
— Вот, вот, куманек… Я как раз на эту тему вспомнил смешную историю, — раздался за моей спиной голос моего шута, — произошедшую в Мэне лет так двадцать назад. Загорелся бордель. Все бегают, хлопочут, кричат: воды, воды! Тут отворяется одна дверь и хриплый дуэт кричит: А в наш номер — анжуйского!
Шкипер сложился от смеха, аж барка рыскнула по курсу.
А я спокойно спросил шута.
— Сам придумал?
Что поделать, мне все местные анекдоты будут казаться с бородой. Издержки попаданства.