У нас появились раненые, но ощутимых потерь бомбежка не нанесла.
На станции выгрузились из вагонов. Автомашин у нас было мало, а конный транспорт, мобилизованный на предприятиях Москвы, состоял из разных тяжеловесных повозок, годных перевозить грузы по асфальтированным дорогам или улицам города. В Себеже мы подобрали несколько фургонов военного образца, их отдали под пулеметы. На проселочных дорогах они были прекрасным транспортом, в дальнейшем сыгравшим большую роль.
Вечером того же дня батальон был уже в укрепрайоне.
Построенный в довоенный период Себежский укрепленный район занимал шестидесятикилометровую полосу по фронту и от одного до нескольких километров в глубину вдоль бывшей границы Советского Союза с Латвией. В этой полосе были сооружены железобетонные доты, которые выдерживали удары снарядов даже крупнокалиберной полевой артиллерии. Укрепрайон был оборудован скрытой телефонной связью, параллельно существовала и радиосвязь. В дотах — специальные отсеки для продовольствия и воды.
Укрепрайон при полном вооружении представлял для наземных войск, в том числе и танков врага, совершенно непроходимую зону. Любое наступление врага с фронта и флангов безусловно было бы отбито.
По переднему краю протекала, хотя и небольшая, река Исса, но вместе со значительным понижением склонов она создавала хорошие условия для обороны. Далеко просматриваемая местность позволяла разработать систему ведения прицельного огня. Недостатком являлось лишь то, что на территории укрепрайона размещалось несколько деревень. Они демаскировали оборону и, самое главное, мешали ведению фланкирующего обстрела. В полосе, занимаемой 257-м пулеметным батальоном и соседями слева, было три деревни — Толстяки, Грошево и Селиваново.
Себежский укрепрайон, по моему мнению, строился правильно. Но в 1939 году строительство было прекращено и вместе со всем оборудованием и вооружением законсервировано.
До 1941 года укрепрайон занимали пулеметно-артиллерийские батальоны, но накануне войны их передислоцировали куда-то вместе с демонтированным вооружением. На месте остались небольшие подразделения для внешней охраны.
С первых дней пребывания в укрепрайоне мы начали вновь его осваивать, составлять схему расположения огневых точек, определять поражаемые и мертвые пространства, разрабатывать порядок взаимодействия огня, вновь устанавливать телефонную связь. Скрытую проводную связь и радиоаппаратуру освоить не смогли. С болью в сердце пришлось заделать в дотах артиллерийские амбразуры мешками с песком. В батальоне не было артиллерии и зенитных установок. Отсутствовали и топографические карты этих мест.