— Лена, ты знаешь, почему мой сын так на тебе и не женился, как ты ни старалась, а?
— Почему?
— Варя, не слушай! Потому что на таких, как ты, — не женятся, понимаешь?
Варька взяла меня за руку, а свободной рукой помахала бабушке.
— Нинуся у тебя — гадость!
Я пихнула Варьку на лестницу и там, спускаясь вместе с ней, тихо сказала:
— Она… очень пожилая — понимаешь? С ней так нельзя!
— А с тобой? Она как ведьма с тобой разговаривала! Старая, страшная ведьма!
— Нет, Варюша, она просто любит своего сына, как я люблю тебя, и не любит всех его врагов…
— А мы разве его враги, мам? Враги?
— Нет, ну, то есть… Сейчас ему кажется, что я — враг…
— А я — твоя частичка, ты же всегда так говоришь? Значит — я вражинка…
— Не значит. Ты — уже самостоятельный человечек… человек.
— Мам, а что мы Жене подарим? Сколько ему лет исполняется?
На самом деле завтра была суббота, и мы собирались ехать к Женьке на день рождения. За всеми бурными событиями я как-то и думать забыла о подарке.
— Представляешь — не знаю. Давай сейчас как раз подумаем и попробуем купить.
На Полянке мы не нашли подходящего магазина. Зашли было в антиквариат — и вышли. Надо было что-то такое купить… такое… И мы купили большого фарфорового слона. Слон держал в хоботе цветочек и был при этом необычайно пикантен. Вот только поверит ли Женька, что подарок выбирала Варя?
Утром, пока мы собирались и волновались, достаточно ли мы модно экипированы для подобного раута, позвонил Женя и предложил поехать вместе.
— Да я уже заказала такси…
— В такси не будет меня. Через час соберетесь?
— Конечно!
— Записываю адрес.
Варька очень обрадовалась, да и я, если честно, тоже.
Мы быстро собрались и вышли, на улицу — подышать перед поездкой. Я еще не видела его машину, даже не знала — какая она. Но завидев красивый новый кабриолет густо-красного цвета, поворачивающий в наш двор, почему-то поняла, что это — Женина машина. Он ловко выпрыгнул из автомобиля, подошел к нам, поцеловал Варю и меня в щеки, взял нашу сумку и усадил нас на заднее сиденье.
Мы ехали очень весело. Женя поставил диск. Он записал его с одной известной пятидесятилетней певицей, про бесчисленные романы которой уже даже неприлично рассказывать и слушать.
— Я и не думала, что ты поешь. Тем более с Виолой.
Женя посмотрел на меня в зеркальце.
— А я и не пою. Разве это пение? А Виолу я утешал, по-братски… Ее бросил студент-первокурсник после одной ночи бурной страсти. Она мне рассказывала, что это она его бросила, и при этом страшно рыдала. Не думай, что я сплетник. Это все сплошное вранье — не поймешь, где правда, где пиар, где мечты, где сон спьяну приснился…