В резолюциях царь называл японцев «эти макаки» и это слово подхватила официальная пресса. Прибывший на Дальний Восток Куропаткин конфликтовал с Алексеевым, и Витте писал: «Государь по обыкновению двоился: сегодня направо, завтра – налево, а главное, желал, как всегда, провести обоих. Проводил же он всегда больше всего самого себя». В марте японцы потопили русский броненосец «Петропавловск» с адмиралом Макаровым, осадили Порт-Артур, выиграли сражение под Лаояном и Шахе, в декабре взяли Порт-Артур, а в феврале 1905 года разгромили армию Куропаткина в большом сражении под Мукденом. Русские войска откатывались и откатывались к Харбину, а в середине мая империю потряс разгром флота в Цусимском проливе. Японские броненосцы и крейсера, орудия которых били на четыреста метров дальше русских, разнесли эскадру Рожественского, часть которой сдалась в плен, и это был национальный позор. Общество прекрасно знало, почему японские снаряды прошивали русские броненосцы сквозь оба борта, и их не задерживала уменьшенная броня, и на каких балерин потратил миллионы рублей, выделенных на строительство военно-морского флота империи, генерал-адмирал и великий князь Алексей, дядя Николая II. Высшее общество, потеряв среди десяти тысяч утонувших в Цусимском проливе русских моряков, множество отцов, сыновей и братьев, никогда этого не простило императору Николаю II, который за смерть монархической элиты просто перевел своего дядю на другую работу.
О первых поражениях в японской войне Зимний дворец говорил как о «приключившихся в Маньчжурии небольших неприятностях». После Цусимского позора империя резко качнулась в сторону революции. В монархи понимали, кто виноват в несусветном поражении в русско-японской войне. Витте писал Куропаткину: «Не внешние исторические течения довели нас до этого, а мы сами себе все это уготовили, сами искали, как бы найти вонючее болото, чтобы окунуться в него по уши. Нашли и окунулись, а вылезти не можем». Монархист и член Черной сотни, профессор Петербургского университета Б. Никольский в ярости писал о Николае II: «Точно какая-то непосильная ноша легла на хилого работника, и он неуверенно и шатко ее несет. Дух, которому не хватило крови, чтобы вполне ожить. Царя органически нельзя вразумить. Он хуже, чем бездарен. Он полное ничтожество! Одного покушения мало, чтобы очистить воздух. Несчастный вырождающийся царь с его ничтожным, мелким и жалким характером, совершенно глупый, не ведая, что творит, губит Россию. Конец России самодержавной и династии. Не чудо рассчитывать нечего. Нужно переменить династию. Но где взять новую? По закону запретить великим князьям занимать ответственные посты. Надо заменить царя другим человеком. Я не бог, чтобы сделать из Николая Петра. Конец той России, которой я служил, которую любил, в которую верил. Надолго ночь! Если бы можно было надеяться на его самоубийство, это было бы все-таки шансом. Но где ему!»