54
— До свидания, Юрий Гаврилович! — Иван Иванович взял мальчика на руки, легонько потрепал, погладил его. — А ты поправился: жирком оброс, — промолвил он шутливо. — Но только, чур, беречься! Пока не научишься ходить по-настоящему, не прыгай, не взбирайся высоко, чтобы не упасть. Ну, да ладно, Денис Антонович твоей маме расскажет, как тебе нужно вести себя.
— Я теперь сам знаю, — ответил мальчик и неожиданно охватил цепкими ручонками шею Ивана Ивановича.
— Испугался? Думаешь, уроню?
— Нет. — Маленькие губы приблизились к самому лицу доктора. — Можно? Я чуть-чуть!
Аржанов кивнул и взволнованно рассмеялся, ощутив милое прикосновение к щеке, к уголку рта.
— Сильные вы! — сказал мальчик, проводя ладошкой по плечу своего исцелителя. — И… колючие.
«Не успел побриться сегодня! — подумал Иван Иванович, оставшись один. — Плохой признак для женатого человека… Да-да-да… чувствую — неладно, а что — не пойму! Здесь несколько дней, недель проведешь с человеком, и то будто кусок жизни своей отрываешь, расставаясь с ним. Вот Юрок — птаха малая. Пока выходили, привыкли к нему! И он пригрелся. „Я чуть-чуть!“ Разве забудешь такого? А там восемь лет душа в душу…»
— Письмо! Иван Иванович, письмо! — запыхавшись от волнения и спешки, сказал глазной врач, входя в кабинет.
— Какое письмо, Иван Нефедович?
— Ответ из обкома.
Иван Иванович побледнел. Глаза его сделались совсем черными.
— Где же оно?
— Сейчас Хижняк несет. Да куда он запропал?!
Иван Нефедович высунулся в коридор, нетерпеливо замахал рукой.
— Иду. — Хижняк, рыжий, солнечно сияющий, показался в дверях.
— Хорошее? — спросил Иван Иванович.
— Не знаю. Не смотрел. На ваше ведь имя.
— Что же вы сияете заранее? — сердито сказал Иван Иванович, издали протягивая руку.
— Думаю — неплохое. Привез его работник обкома. Двое оттуда приехали. Созывается внеочередная районная конференция, а такое спроста не бывает.
— Внеочередная, районная?.. — повторил Иван Иванович, медля вскрывать конверт, словно боялся заглянуть в него.
— Не тяните, ради господа! — взмолился глазной врач, который при своем плотном сложении отличался тонкой, нервозной психикой.
— Ну-ка, что нам пишут? — спросил еще с порога невропатолог, Валерьян Валентинович, на ходу протирая очки в ярко-золотой оправе.
Следом за ним вошел раскрасневшийся Сергутов, за его плечом мелькнуло лицо Елены Денисовны; Варвара и Никита Бурцев явились тоже.
Может быть, им не следовало входить сразу целой гурьбой… Может быть, в письме содержалось что-нибудь унизительное для их главного хирурга, но они подписали обращение к областной партийной организации не ради простой формальности и, ожидая ответа, искренне болели за дело, в котором каждый из них принимал посильное участие. Поэтому никто не подумал, тактично ли он себя ведет. Отрицательный ответ одинаково огорчил бы всех.