Затаив дыхание, медики следили за движением рук своего хирурга и не узнавали их: такими неловкими, копотливыми стали они вдруг. Он даже упустил пустой конверт, и тот, перевернувшись в воздухе, с шелестом скользнул по полу.
Сначала Иван Иванович пробежал глазами по строчкам молча, потом лицо его ожило, окаменевшие было челюсти разжались, и в комнате прозвучало знакомое, но давно уже не слышанное:
— Да-да-да! — сопровождаемое басовитым, счастливым смехом. — Нам дают полную свободу действия под нашу личную ответственность…
55
— Я от всей души хочу сказать, — заговорил на внеочередной районной конференции стахановец-забойщик с рудника Терентий Пятиволос, известный далеко за пределами области. — Живем мы хорошо, работаем здорово. Однако могли бы работать еще лучше. В чем же тормоз? В отчетном докладе товарищ Скоробогатов упомянул, между прочим, о своем конфликте с нашим рудником. Этот конфликт и послужил тормозом. Пусть мне не пытаются зажимать рот, как Мартемьянову и Логунову на заседании райкома. Взысканиями нас не укротишь: невозможно молчать, когда общее дело терпит урон. Пусть товарищи из обкома послушают… Наш рудник первым идет в тресте по всем показателям? Идет, правильно! Но если бы нам не совали палки в колеса, мы программу первого полугодия выполнили бы еще раньше.
— Конкретнее! — привычно бросил Скоробогатов, заметно присмиревший.
Он был насторожен и чаще моргал, посматривая то на представителей обкома, то на делегатов районных партийных организаций. Решительно во всех выступлениях по его докладу прорывалось недружелюбное отношение. Скоробогатов искренне недоумевал? почему нашлось столько недовольных? Раньше восставали только одиночки, а тут конференция… лучшие представители партийных организаций. Иногда ему хотелось вскочить, ударить по столу и крикнуть, как частенько крикивал он у себя в райкоме: «Вы против партии!» Но тут, похоже, партия выступала против него…
Ему вспомнились взбесившие его в свое время слова доктора Аржанова: «Вы точка по сравнению со всей партией».
«Да, только точка!» — покорно подумал Скоробогатов, обегая взглядом людей, собравшихся в зале. Суровое осуждение было на лицах, а то и презрение. Осуждение пугало Скоробогатова, презрение возмущало: он мог бы по пальцам перечесть недостатки тех, кто теперь судил его.
«Тот же Мартемьянов любит иногда заглянуть в рюмочку. Знаем мы эти замашки! Сегодня рюмочка, завтра рюмочка, а там, глядишь, и спился! Логунов не пьет, даже не курит, но легкомысленный фантазер, режим экономии у него на последнем плане… Пряхин любит перекинуться в картишки и подхалим… Теперь уже прячет глаза, а раньше, кажется, готов был за своего партийного руководителя в огонь и в воду. Да, недаром его жена такая вертушка, и очень жаль, что в свое время это как-то ускользнуло от моего внимания… Вот делегат от совхоза — хромает в политическом развитии. Тот приволокнуться любит… А у того социальное происхождение… да, отнюдь не трудовое!»