— Оля, принеси мне стакан чаю! — попросил из своего кабинета Иван Иванович.
Он мог прекрасно обойтись без ее услуги, но ему так приятно было видеть возле себя любимую женщину.
— Сейчас! — рассеянно ответила она, не поднимаясь с места.
«Можно дать портреты живых людей — будет интереснее, но тогда я выйду из рамок обычной заметки…»
— Если тебе некогда, тогда не нужно! Я налью сам, — услышала она возглас мужа.
— Да зачем же! Я сказала — сейчас! — крикнула Ольга почти с раздражением и, быстро встав, пошла на кухню. Чайник уже остыл, она поставила его на электрическую плитку и снова задумалась.
«Отбросить показ работы и жизни разведчиков в тайге — это здесь все знают. Дать несколько строчек о моменте торжества — открытии богатого золота…»
— Ты не помнишь, куда я положил папку с копией нашего письма в обком… такая синяя? Что-то я ее не вижу, — говорил в соседней комнате Иван Иванович.
— Я убрала ее в правый ящик стола.
Ольга достала папку, принесла стакан чаю и остановилась в сторонке, отчужденно наблюдая, как большой, сильный мужчина, с прической ежиком и яркими глазами, — ее муж, энергичными движениями перелистывает бумаги.
О письме в обком Ольга узнала впервые не от него, а от Елены Денисовны, которая, будучи в курсе всех больничных дел, со страстным нетерпением ожидала ответа и в нем подобающего внушения Скоробогатову. Елена Денисовна не допускала мысли о том, что Гусева могут сделать снова заведующим больницей. Она была оптимисткой и верила в справедливость.
— Все у нас делается к лучшему, — говорила жена Хижняка. — И каждый обязательно получит по заслугам.
Но она не терпела проволочек. Промедление заставляло ее страдать.
— Конечно, надо разобраться как следует, — рассуждала она скрепя сердце. — Хозяйство громадное, дел множество. Шутка ли, целая область!
«А муж мне ничего не рассказал, — с горечью подумала Ольга. — Он даже накричал на меня тогда. Конечно, он делает большое дело, а у меня пустячки! Да спроси ты меня о чем-нибудь, — взмолилась она мысленно, — поинтересуйся хоть чуточку, чем я сейчас занята. Я тебе десять стаканов чаю принесу. Я тебе все подам и найду, ты так мало требуешь от меня». Душевный порыв, желание снова обрести ощущение полноты жизни подтолкнули ее к мужу, и она обняла его обеими руками.
— Ну что, писательница моя? — промолвил он, поворачивая лицо и целуя ее гладкую руку над сгибом локтя. — Соскучилась? Мне сегодня так влетело от Скоробогатова за мой литературный опус в газете, даже вспомнить тошно. Сразу отобьет охоту писать. Сейчас пойду к Логунову. Надо посоветоваться.